Онлайн книга «Монтенегро»
Нравиться тем, кто ей важен, – это позиция Сильной Женщины, но не Ухоженной Женщины. – Хотите, я угадаю ваши мысли, а вы мне за это ответите правду на один вопрос? – прищурился Мастер. Это был вызов. Сильная Женщина всегда принимает вызов. Проще говоря – легко их, сильных, взять «на слабо». – Угадывайте, – фыркнула Юлия. – С трёх нот. – Вы пытаетесь угадать, как в Черногории обстоит с бездомными животными, которые… м-м-м… справляют нужду в детских песочницах. Три ноты, скорее всего, токсоплазмоз, паразиты и что-то ещё. – А лечение маленького ребёнка по этим нотам – вообще песня! Если б вам на одну ночь малыша с температурой и рвотой неясного генеза, так вы б его потом в плёнку замотали, в баночку посадили и в музей сдали, не дай боже повторения. Да не стесняйтесь, я ведь помню, какой взгляд вы на аптечку нашу кинули, когда привели Бенедикта после экскурсий. Ничего, что мы в чужой стране, а дети очень любят вдруг приболеть ночью, в выходной, когда и на родине проблема в больницу попасть и в аптеку пойти? В эти дни Юлия всё норовила спуститься с тех высот Женственности, которые были достигнуты. Это тоже естественный процесс, когда сознание ещё не закрепилось в новом состоянии. Мастер улавливал эти катания на горках и помогал ей не сорваться в пике. Но эти горки становились всё ниже и реже… – Ма-ам? – донеслось из песочницы. – Да? – быстро принизив тон, ответила Юлия. – Мам, я тебя люблю! – Я тебя тоже. – Тебе ещё би-це-оноз сделать? – Нет, солнышко, ты играй. – Ага. Выяснив необходимое, мальчишка продолжил свои изыскания. Желание спорить у Юлии совершенно пропало. Она откинулась на жёсткую спинку скамейки и прикрыла глаза. Ветер пока ещё не стал прохладным, последние предзакатные лучи уже не обжигали. Присутствие Мастера тоже перестало тяготить. Ну поспорили, бывает. Собеседник он, надо сказать, прекрасный: с чувством юмора, сдержанный, эрудированный. А мнения… такие мнения! Низкий спокойный голос мужчины действовал на расслабившуюся Юлию как колыбельная. – Биоценоз и без любви может существовать. Может, эта опция вообще лишняя? Сбой великой вселенской системы. Возьмём хотя бы рациональность. На основе рациональности связи гораздо прочнее. Взаимовыгода, м-м-м? Юлия хмыкнула и сквозь неохотно поднимающиеся ресницы поглядела на него: – Я тут, когда нас на катере возили вдоль побережья, наслушалась местных легенд. Знаете, таких в стиле «Формулы любви». И что примечательно, ни одного счастливого финала! Ни од-но-го! – Здесь раньше хозяйничала Смерть. Это бывали её владения. Поэтому и такая история, и такие легенды. А какой финал вас особо впечатлил? – Дом трёх сестёр. – Как три поросёнка. Кто же их съел? – Время, – подумав, ответила Юлия, – и одиночество. Всю жизнь эти три сестры ждали своих моряков-возлюбленных, старились и умирали в каменном доме на три комнатки. И окна закладывали камнями. Дом этот оставили. И чему вот это должно научить? Это же страшно! Это же дикость. – И Пенелопа дикость? – Пенелопа – другое, – помотала головой Юлия. – Она не о том ждала… ой, простите, то есть… – Отлично сказано на самом деле. – Мастер не иронизировал, это ощущалось. – Неграмотно, но чётко. Так о чём ждала Пенелопа? Я серьёзно. Мне интересно. – Она не пошла замуж за этих женихов из-за их явной корысти. Она сама им была не нужна, только Итака, крошечное царство это, ну и слава «я женился на Одиссеевой царице». Никакой Пенелопы для них не существовало. Любит ли она танцевать, как её дразнили в детстве, боится ли она темноты. Она была – статус, она была – ключ к власти. Конечно, она сопротивлялась, сколько могла. Мне всегда казалось, это так ясно. Невозможно влюбиться в эти фальшивые морды и неискренние речи. А с другой стороны – и хорошо, что не случился в её жизни какой-нибудь мальчишка-пастух со свирелью. Эту любовь уничтожили бы в них. Или любовь уничтожила бы… их. Её бы осудили. И мать Одиссея, и сын – её сын, вот как бы он посмотрел на неё тогда? Так что ждать был единственный выход. – Ну почему сразу пастух? – рассудительно добавил Мастер, безошибочно узнав в образе пастуха Игоря и раскусив все до одного подозрения деловой Юлии, отношения для которой складывались «слишком быстро». – Может, всё-таки воин? Не царь, царей там было достаточно, к царям она привыкла. – Слухи, кривотолки. Если бы она действительно разлюбила Одиссея, всё равно бы ничего у неё не вышло. Она же не девочка из таверны, она царица, и не может бежать за весенним ветром всякий раз, как ей что-то там пригрезится. У неё было много забот, зачем добавлять себе ещё одну проблему? – В виде мужчины? – Ну да. – Ваша Пенелопа расчётливая особа! – Вовсе нет. Моя Пенелопа как раз очень любила Одиссея и не верила, что он погиб. Это я так, рассуждаю, почему она не вышла замуж за всяких там прихлебателей и что было бы, случись с нею влюблённость. – Что ужасного тогда в трёх сёстрах и каменном доме? – А вы не понимаете? – Нет. – Призраки их женихов – всё, что у них было, так получается по легенде. У Пенелопы был сын, которого нужно вырастить. Была Итака, которую нужно сохранить до возвращения мужа или передать сыну. Была мать мужа, о которой нужно достойно заботиться. (О да, подумал мастер. Есть бизнес, есть Бенедикт. Есть Ольга Фёдоровна к тому же, кончину которой Юля бессознательно начнёт ожидать всем сердцем – лет через пять, замордованная до последней степени материным «сердцем» и капризами.) А те сёстры? Как может ожидание быть самоцелью? Наверное, они просто боялись, что их осудит общество, ну, как это бывает в маленьких селениях. За то, что не дождались. Что-то вроде «лучше похоронить себя заживо, но не уронить чести». – Да, общество нередко осуждает счастливую женщину, – подытожил Мастер. – Счастливую, умеющую любить и нести эту любовь, как факел, состоявшуюся в семье. Осуждает, соглашусь. Да. Юлия как-то странно посмотрела в его сторону. Ей и в голову не могли прийти такие выводы, хотя беседа плыла стройно, неторопливо и логично. И тут – бац! – Не удивляйтесь. – Он вновь прочёл её мысли. – Тут спрятано много вопросов, над которыми философы могут подраться до крови. Возможно ли любить одного-единственного мужчину всю жизнь? Достойно ли нарушить обещание, если со временем оно вас тяготит? Где заканчивается разумный эгоизм и начинается избыточная жертвенность, о которой никто не просил? – Ну, я знаю одного мужчину, которого буду любить всю жизнь, – твёрдо ответила Юлия, глянув на песочницу. – Это достойно, – кивнул Мастер. – И удобно. А если бы у вас была дочь? Что бы вы ей посоветовали, выйди она замуж за моряка? Ждать в каменном доме или не ждать? А ведь когда Бенедикт вырастет, он захочет любить другую женщину. Очень захочет, поверьте. |