Онлайн книга «Еще темнее»
– Ты не можешь сказать точнее? Я улыбаюсь. Сама напросилась, малышка. Она прищуривает глаза. – У светофора поверни направо, – говорю я. Она тормозит слишком резко, швырнув нас вперед, потом включает поворотник и трогается с места. – Осторожнее, Ана! Она сердито поджимает губы. – Здесь налево! – Ана жмет на газ. – Блин! Осторожнее, Ана. – Я хватаюсь за приборную доску. – Сбавь скорость! – Она гонит со скоростью тридцать восемь миль по узкой улице! – Я сбавляю! – кричит она и жмет на тормоз. Я перевожу дух и перехожу к сути того, о чем хочу поговорить. При этом стараюсь говорить непринужденно, но у меня не слишком получается. – Что сказал тебе Флинн? – Я уже говорила: что я должна дать тебе почувствовать пользу сомнения. – Ана сигналит об остановке. – Что ты делаешь? – Уступаю тебе руль. – Почему? – Чтобы я могла смотреть на тебя. Я смеюсь. – Нет уж, ты хотела вести машину. Вот и веди, а я буду смотреть на тебя. Она поворачивает голову и хочет что-то сказать. – Не отрывай глаз от дороги! – кричу я. Она со скрежетом останавливается прямо у светофора, отстегивает ремень безопасности и выскакивает из машины, хлопнув дверцей. Что за черт? Она стоит на тротуаре, скрестив руки, в защитной и агрессивной позе и сердито сверкает глазами. Я выхожу следом за ней. – Что ты делаешь? – спрашиваю я, совершенно озадаченный ее выходкой. – Нет, что ты делаешь? – Здесь нельзя останавливаться. – Я показываю на брошенный «Сааб». – Знаю. – Тогда почему ты остановилась? – Потому что я сыта по горло твоим гавканьем. Либо садись за руль, либо заткнись и не командуй, когда я веду машину. – Анастейша, возвращайся в машину, пока мы не получили квитанцию о штрафе. – Нет. Я провожу рукой по волосам. Что в нее вселилось? Я смотрю на нее. Я в растерянности. Ее лицо смягчается. Черт побери, она смеется надо мной? – Что? – спрашиваю я. – Ты. – Ох, Анастейша! Ты самая несносная женщина на планете! – Я развожу руками. – Ладно, я поведу машину. Она хватает меня за лацканы пиджака и тянет к себе. – Нет, это вы самый несносный мужчина на планете, мистер Грей. Она глядит на меня своими невинными синими глазами, и я тону в них, теряюсь. Я обнимаю ее за талию и прижимаю к себе. – Может, мы и предназначены друг для друга. – Я уткнулся носом в ее волосы, вдыхаю их запах. Он удивительный. Если бы было можно, я бы закупорил его в бутылке. Утешающая. Сексуальная. Ана. Она крепко обнимает меня и прижимается щекой к моей груди. – Ох… Ана, Ана, Ана, – шепчу я, приникнув губами к ее волосам. Как странно обниматься на улице. И это тоже в первый раз. Нет. Во второй. Я обнимал ее на улице возле «Эсклавы». Она передергивает плечами. Я отпускаю ее и молча открываю пассажирскую дверцу. Она садится в машину. Трогаю «Сааб» с места и встраиваюсь в поток машин. Из стереосистемы поет Ван Моррисон, и я подпеваю ему, когда мы по эстакаде выезжаем на I-5. – Знаешь, если мы получим штрафную квитанцию, то на твое имя. Ведь машина зарегистрирована на тебя. – Что ж, хорошо, что меня повысили – теперь я могу позволить себе заплатить штраф. Звучит еще одна песня Моррисона, мы мчимся на север. – Куда мы едем? – спрашивает она. – Сюрприз. Что еще сказал Флинн? – Он говорил о ФФФСТБ или типа того. – СФБТ. Последнее слово в терапии. – Ты пробовал и другие? – Детка, я перепробовал все. Когнитивизм, фрейдизм, функционализм, гештальт-терапию, бихевиоризм и все прочее… Чего только не было за эти годы. – Как ты думаешь, этот новый метод поможет? – Так что сказал Флинн? – Сказал, что не надо цепляться за прошлое. Надо сосредоточиться на будущем – на том, где ты хочешь быть. Я киваю и одновременно не понимаю, почему она не принимает мое предложение. Вот какое мне нужно будущее. Женитьба. Семья. Вероятно, он сказал что-то такое, что ее обеспокоило. – Что еще? – допытываюсь я, пытаясь хоть намеком это понять. – Он говорил о твоей боязни прикосновений, хотя назвал ее как-то мудрено. И о твоих ночных кошмарах, и об отвращении к себе. – Я поворачиваюсь и встречаю ее взгляд. – Глаза на дорогу, мистер Грей, – строго напоминает она. – Анастейша, вы разговаривали целую вечность. Что он еще сказал? Я сглатываю комок в горле. – Он не считает тебя садистом. – Правда? – У нас с Флинном разные точки зрения на предмет. Он не способен влезть в мою шкуру. Он действительно не понимает этого. – По его словам, психиатрия не признает такой термин. С девяностых годов, – продолжает Ана. – Мы с Флинном расходимся во мнении. – Он сказал, что ты всегда думаешь о себе самое плохое. И я с ним согласна. Он также упомянул про сексуальный садизм – но сказал, что это выбор стиля жизни, а не сфера для работы психиатра. Может, об этом стоит подумать. Ана, ты не имеешь ни малейшего представления. Ты никогда не узнаешь глубину моей порочности. – Так-так: всего один разговор с добрым доктором, и ты уже эксперт. Она вздыхает. – Знаешь, если не хочешь слушать, что он мне сказал, то и не спрашивай. Резонно, мисс Стил. Грей, хватит рычать на девочку. Она переключает свое внимание на проезжающие машины. Проклятье. – Мне хочется знать, что вы обсуждали. Я говорю это примирительным тоном; во всяком случае, мне так кажется. Сворачиваю с I-5 и еду прямо на закат, на 85-ю улицу Северо-Запада. – Он назвал меня твоей любовницей. – Правда? Что ж, в этом нет ничего предосудительного. Пожалуй, это точное обозначение. Согласна? – Ты считал своих саб любовницами? Любовницы? Лейла? Сюзанна? Мэдисон? Я перебираю своих бывших сексуальных рабынь. |