Онлайн книга «Рыжий дьявол»
|
«Но что она делает в Енисейске? — подумал я. — Неужто живет теперь здесь? Черт возьми, только этого не хватало». Когда-то эта женщина мне сильно нравилась. Но время прошло и теперь я глядел на Клаву по-другому… Она, конечно, была поразительно хороша! Однако это уже не волновало, не влекло, а скорее, настораживало. Как настораживают, скажем, красивые узоры змеиной чешуи. Словно почуяв мой взгляд, она медленно поворотилась. Зрачки ее вдруг расширились. Какое-то мгновение она смотрела на меня не мигая. Затем воскликнула, приподнимаясь: — Ты?! И пошла ко мне, высоко неся пышную, чуть колышущуюся грудь. На ней была красная в обтяжку кофточка, широкая клетчатая юбка и желтые полусапожки. * * * Я ожидал, что Клава с ходу начнет меня упрекать. Ведь она, безусловно, знала, должна была знать, что я повинен в смерти Ландыша… Но нет, она заговорила о другом: вспомнила Очуры, старый клуб, смешную историю с обожженной задницей баяниста. Потом поинтересовалась, как я, собственно, попал сюда? — Вот это самое, — сказал я, — мне бы хотелось и у тебя спросить. Ты разве в Очурах не живешь больше? — Нет, — лениво повела она плечом. — Я давно уже переехала. — Куда? В Енисейск? — Здесь я тоже, как видишь, бываю… Но вообще-то дом у меня в Подтесове. Знаешь? Это рядом, в двадцати километрах. — Знаю, — покивал я, — заезжал несколько раз. Там ведь большой деревообделочный комбинат. И еще золотые прииски… — Ну, верно, — сказала она. — И что ж ты там делал? — Да по работе надо было… Я сейчас вообще много езжу. — А кем же ты работаешь? — Корреспондентом. В здешней газете. — Ого, — мигнула она, — растешь! — Стараюсь… Так мы болтали с ней некоторое время. И Клавина компания, притихнув, наблюдала за нами. А я, в свою очередь, украдкой поглядывал на этих типов. И морды их все больше не нравились мне. Ребята перешептывались, кривились. Их, видимо, задевало то обстоятельство, что Клава так неожиданно и легко покинула их и пересела к незнакомому фрайеру. Но как это обычно бывает, раздражение их было явно направлено не против нее, а против меня. — Послушай, Клавка, — проговорил я, — это что за парни с тобой? — Друзья, — ответила она. — Сам знаешь, у меня их всегда навалом… Я вас сейчас познакомлю. Но сначала давай договоримся. Клава усмехнулась и потупилась. Опущенные ресницы ее затрепетали. Она откровенно со мной кокетничала. И я спросил с беспокойством: — Договоримся о чем? — Да все о том же, — медленно сказала она. — О чем мы раньше толковали… Помнишь? И, подняв глаза, она посмотрела на меня чуть искоса, вполоборота, прежним скользящим, загадочным своим взглядом. — Ты забыл? За мной же ведь старый должок! А долг платежом красен. Так вот, в любое время, когда захочешь… «Ну, нет, — сейчас же подумал я, — на этот крючок ты меня уже не зацепишь». Но мыслей своих я ничем не выдал. И она продолжала с улыбочкой: — Будешь в Подтесове, заходи. Мой дом сразу за лесопилкой. Первый переулок налево. Красная крыша. И у крылечка старая сосна. Ну и на всякий случай запомни, номер восемнадцать. — Ладно, — пообещал я, — когда-нибудь… — Но не тяни, — сказала она. И опять послала мне лукавый, призывный взгляд. — Опоздаешь — упустишь шанс… «Ах ты паскуда! — подумал я. — О каком же ты шансе можешь говорить, хипесница!» [32] — А этот твой дом, — спросил я погодя, — он чей? Ты одна там? — Одна, одна, — небрежно сказала она. — Не сомневайся! — И, повернувшись к своим парням, махнула рукой. Их сидело там четверо. И двое тотчас встали и не спеша, вперевалочку подошли к нашему столику. Один из них был грузен, плечист, с толстым, красным, каким-то опухшим лицом. Другой же, наоборот, худощав, жилист, сутуловат. У него были белесые, узкопосаженные глаза, запавшие щеки, острый подбородок. И над губою щетинились рыжеватые, подбритые усики. Подойдя, они разделились. Толстый встал за моей спиною, тяжело облокотясь о спинку стула. А худощавый уселся напротив. Огладил ребром ладони усики. И осмотрел меня жестким оценивающим взглядом. Потом он сказал коротко: — Ну? И перекатил глаза в сторону Клавы. — Вот мальчики, — торопливо проговорила она, — познакомьтесь: старый друг Ваньки Жида… — Ах так? — поднял брови худощавый. — Друг Ваньки? Жиганы растерялись, это было заметно. За моей спиною послышалась какая-то возня и густое сопение. Усатый спросил удивленно: — Это где ж вы познакомились? — У хозяина, [33] — пояснил я. Недалеко отсюда. На Енисее когда-то была знаменитая Пятьсот третья стройка. Надеюсь, слышал? Так вот, там… С минуту царило общее молчание. Затем усатый сказал: — Ну, ладно… А сейчас ты где шустришь? — Он не шустрит, — быстро сказала Клава, — он теперь честно работает! Так ты завязавший, что ли? — прищурился парень с усиками. — Точно, — сказал я, — а в чем дело? Завязал честно, на Красноярской пересылке, в пятьдесят втором году. Тогда там много ворья собралось. И разговор был большой… — Ну и что же кодла? — И кодла меня отпустила. — Так вот просто взяла и отпустила? — поджал губы мой собеседник. — Сомнительно. — Почему же? — возразил я. — По правилам ведь можно. Или ты забыл закон? — Ну, закон одно, — пробормотал он, — а жизнь — другое. Это как и всюду и везде. Тяжелая лапа легла мне сзади на плечо и низкий сиплый голос прогудел над самым ухом: — Ты, брат, хорошо устроился, а? Чистенький, как новый гривенник… И воровал честно, и отошел честно, и работаешь честно, а? — Да ну вас к черту, — сказал я. И резким движением освободил плечо. — Не верите мне, спросите у Ваньки! Кстати, где он? — Далеко, — махнул рукой рыжеволосый, — все ездит… — Как и ты, — сказала мне Клава, поигрывая бровью. И сейчас же она склонилась к рыжеволосому и о чем-то негромко заговорила. Всех ее слов я разобрать не мог и сквозь шум уловил лишь отдельные, обрывочные фразы: «Корреспондент газеты»… «Полезный человек»… И в конце концов все встало на свои места. Атмосфера разрядилась. Жиганы признали меня. Я стал теперь для них если и не совсем своим, то все же уже не чужим… |