Онлайн книга «Чужой среди своих»
|
– Не знаю. Сегодня обещали сказать. Все! Надо бежать! Встретимся в Берлине, Костя! – Удачи тебе, Сеня! Мы пожали друг другу руки и уже собрались идти, как мой однокурсник неожиданно воскликнул: – Костя, погоди! Тебя же тогда тоже перевели на спецкурсы по немецкому языку? – Да, – подтвердил я. – А в чем дело? – Извини. У меня уже времени нет. Зайди в секретариат, там тебе все объяснят! – И он торопливо зашагал. «Если это то, о чем я думаю… Ладно. Посмотрим». Войдя в институт, я сразу направился в секретариат. Открыл дверь, вошел. Седая голова женщины, склоненная над бумагами, никак не отреагировала на мое появление. – Здравствуйте, Мария Семеновна. Мне тут сказали… Ответственный секретарь резко подняла на меня глаза, внимательно всмотрелась, потом четким и ровным голосом, словно излагала какой-то отчет, сказала: – Помню. Наш студент. Первый или второй курс. – Второй. Мне тут про список сказали. Моя фамилия Звягинцев. Костя. – Быстро! Вчера только звонили, а он тут как тут! А! Так ты Семена Фимкина, наверное, встретил? Я кивнул головой. – Значит так, Звягинцев. Звонили из Народного комиссариата внутренних дел. Ты должен явиться в ближайшие дни по адресу… Как мне еще сказали, чем быстрее ты там появишься, тем лучше. Все понял? Адрес запомнил? Я кивнул головой. – Отлично! Так может, ты знаешь про ребят, которые у меня в списке? Их фамилии я тебе сейчас зачитаю. – Не надо, Мария Семеновна. После курсов большинство из них не видел, поэтому могу сказать только про троих. Про Степашина, Кудряша и Маевского. Я вместе с ними рыл окопы, но потом меня перебросили на другой участок. Больше их я не видел. Секретарь аккуратно пометила для себя эти три фамилии, а потом посмотрела поверх очков и сказала: – Все, иди, Звягинцев. Я тут одна, и у меня еще полно работы. А тут еще этот список… – Последние слова она произнесла, уже склонившись над какой-то бумагой. – До свидания! – Еще пару секунд я подождал ответа, а затем понял, что она снова с головой ушла в бумаги, развернулся и вышел. У основания широкой лестницы, по обеим ее сторонам, стояли два массивных бюста – Ленина и Сталина, – задрапированные красным кумачом. В шаге от Ленина стоял стол, за которым сидел сержант госбезопасности. В данный момент он негромко, но, судя по всему, очень доходчиво что-то говорил грузному мужчине в драповом пальто, потому что тот ежеминутно вытирал платком блестевшее от пота лицо. У толстяка было собачье, заискивающе-виноватое выражение лица, только что хвостом не вилял. В двух шагах от нервничающего посетителя в короткой очереди ожидали еще двое мужчин. Я только собрался пристроиться в хвост очереди, как увидел еще одного дежурного, рядового НКВД с кобурой на поясе. За его спиной маячил солдат с винтовкой на плече. Сейчас он с сердитым выражением лица что-то втолковывал женщине, стоявшей перед ним. Когда я к ним подошел, то услышал окончание разговора: – Я вам уже все объяснил, гражданка! А теперь уходите! – Мне только сказать… – Уходите, вам сказано! – он посмотрел на меня. – Вам что, товарищ?! В нескольких словах я объяснил причину своего появления. Он мотнул головой в сторону стола и сказал: – Ждите своей очереди. Сержант НКВД внимательно изучил мой студенческий билет, потом сверил фамилию со списком, лежащим перед ним, и только после всего снял трубку телефона, стоявшего на столе. – Сержант Нефедов. Товарищ лейтенант, тут парень – студент – пришел… Звягинцев Константин! Так что… – замолчав, он стал слушать, а спустя несколько секунд бодро отрапортовал: – Так точно! Вас понял! Положил трубку и сказал: – Подожди. Сейчас за тобой придут, а пока отойди в сторону. Я протянул руку за студенческим билетом, на что получил сухой и короткий ответ: – Потом получишь. Спустя какое-то время по лестнице спустился тот самый лейтенант, который брал у нас расписки. Быстро и цепко обежал взглядом людей и почти сразу выделил меня. Подошел. Три с половиной месяца назад, когда я впервые его увидел, он выглядел явно лучше, чем сейчас. Синева под запавшими глазами перекликалась с синевой на выбритом подбородке. Глаза в красных прожилках, усталые, злые и настороженные. Несколько секунд внимательно вглядывался в меня, а потом сказал: – Узнал. Ты где сейчас? – Еще три дня назад окопы рыл, товарищ лейтенант государственной безопасности. – Ясно. Сутки тебе на сборы, Звягинцев. Затем приедешь по адресу… – Он назвал адрес. – Там обратишься к товарищу Сливе Ивану Петровичу. Он о тебе будет знать и все подробно объяснит. Все понятно, товарищ Звягинцев? – Так точно, товарищ лейтенант. – Не подведи меня, комсомолец. – Не подведу. Я получил обратно свой билет у сержанта госбезопасности и ушел, а еще через день оказался в тренировочном лагере Отдельной мотострелковой бригады особого назначения НКВД (ОМСБОН). «Может, по родной специальности удастся поработать, – сразу подумал я, стоило мне услышать название части. – По крайней мере, в чистое поле с одной гранатой против трех немецких танков не погонят. Если так, то уже хорошо». Младший лейтенант Иван Петрович Слива оказался заведующим канцелярией. Возрастом за сорок лет, но при этом имел подтянутый и щеголеватый вид. Оглядев меня с ног до головы, почесал в затылке и спросил: – Кроме немецкого языка, что еще умеешь? По воинской специальности? – Не служил. – Как со стрельбой? – Стрелял из винтовки, пулемета и нагана. – Очень хорошо. А с парашютом прыгал? Спортивные разряды есть? – Не прыгал. Разряды есть. По самбо и боксу. – Неплохо. Студент? – Студент. Институт литературы и истории. – Литературы и истории, говоришь? Гм. Задачку ты мне задал, – озадаченно произнес он, потом еще раз скептически окинул мою долговязую фигуру и вдруг неожиданно заявил: – Ничего, парень, мы из тебя еще орла сделаем! Меня обмундировали, поставили на довольствие и представили командиру учебного взвода. Новый оценивающий взгляд и новое ободряющее напутствие: – Трудно в ученье – легко в бою! Кто сказал? – Александр Васильевич Суворов. Русский полководец. – Правильно, боец! Запомни эти слова. Никаких поблажек не будет! Ты должен будешь отдать весь себя подготовке! Понимаешь? За три месяца ты обязан стать полноценным бойцом, а значит, если тебе придется умереть, так должен уйти не один, а прихватить с собой на тот свет хотя бы десяток фашистов! |