Книга Вокруг Петербурга. Заметки наблюдателя, страница 98 – Сергей Глезеров

С весны 2010 года КИФ занимается субботниками на бывших ДОТах (долговременных огневых точках) и установкой на них, при поддержке властей Ленинградской области, памятных табличек. В ходе нынешней акции она появилась и на артиллерийском полукапонире в бывшем Каллелово. Четверть часа работы – и на потемневшей от времени бетонной стене уже красовалась яркая красная табличка, начинающаяся словами «Памятник истории». Еще одну табличку (на счету КИФа она уже пятнадцатая) установили в тот же день на расположенной неподалеку бывшей артиллерийской казематированной батарее постройки 1939 года. Со времен войны она сохранилась почти нетронутой.

Установка таблички на артиллерийском полукапонире. Фото автора, июль 2011 года

«Иногда спрашивают: а зачем нужны эти таблички? – говорит Алексей Шварев. – Да хотя бы для того, чтобы люди знали, что это такое. Ведь многие до сих пор считают, что это финские сооружения. А если будут знать, что они – наши, то, хочется надеяться, будут и иначе относиться. Самое малое – перестанут устраивать в них мусорные свалки. Другой, не менее важный, вопрос: в каком качестве стоит сохранять эти сооружения? На сегодняшний день усилиями энтузиастов создан музей в одном из дотов КаУРа близ Сестрорецка. Но в каждом ДОТе музей не сделаешь, да это и ни к чему».

Энтузиасты КИФа видят своей сегодняшней задачей просто обозначить эти исторические объекты. Иными словами – нужна их популяризация среди местных жителей и всех тех, кто бывает в этих местах. Там нужна забота…

На мызе Васильковичи в Лужском районе ни в День скорби, ни в День Победы негде возложить цветы в память о погибших партизанах. Здесь все заросло бурьяном. Местные жители, пережившие войну, поумирали или разъехались кто куда, и теперь уже мало кто помнит, чем «прославилось» это место.

В середине 1960-х годов, когда Ким Васильевич Голубков, в ту пору следователь, а ныне полковник ФСБ в отставке, в поисках свидетелей обошел пешком все окрестные деревни, память о войне была здесь еще очень свежа. Он участвовал в расследовании дела под № 51437, фигурант которого Василий Долин служил в карательном отряде оккупантов с 1942 по 1945 год. Собранные доказательства прозвучали на громком судебном процессе, проходившем в Луге в 1966 году.

На совести Василия Долина были десятки мирных жителей, партизан, разведчиков, казнь которых он совершал без малейших угрызений совести, не зная ни жалости, ни сочувствия к своим соотечественникам.

– Двадцать лет искали его по всей стране и наконец нашли на Дальнем Востоке, где он жил по фальшивым документам, – рассказывает Голубков. – В уголовном деле по обвинению Долина были показания десятков свидетелей, служивших с ним в одном отряде и уже отбывших к 1965 году сроки наказания, а также протоколы очных ставок гитлеровского прихвостня с родственниками тех, кто был арестован и расстрелян.

Оредежские «молодогвардейцы» – А. Семенова, Е. Богданова, Е. Нечаева, Т. Яковлева и Г. Комлева

От рук карателей погибли девушки-патриотки из поселка Торковичи Оредежского района. Эта история особенно взволновала следователей. Речь шла о своего рода местной «Молодой гвардии», которую организовала и возглавила 30-летняя Анна Семенова, в недавнем прошлом старшая пионервожатая местной средней школы. В группу входили бывшие ученицы этой школы 18-летние Екатерина Богданова, Елена Нечаева, Таисия Яковлева и 14-летняя Галя Комлева.

Девушки поддерживали связь с партизанским отрядом – передавали информацию о передвижении немецких военных частей и карателей, помогали продовольствием, по ночам стирали для бойцов белье, а также распространяли среди жителей окрестных селений полученные в отряде листовки и агитационные материалы с призывами к борьбе с оккупантами.

В декабре 1942 года девушек выдал предатель, бежавший из партизанского отряда. Их арестовали, доставили в Оредеж и бросили в тюрьму, устроенную в помещениях бывшего дома культуры. Жестоко допрашивали, выпытывая у них сведения о партизанах, а 20 февраля 1943 года расстреляли в полутора-двух километрах от станции Оредеж, у мызы Васильковичи.

Двухэтажное здание на мызе Васильковичи, где базировался карательный отряд

Когда-то тут было имение, потом, вплоть до войны, – областная овощеводческая школа. Сегодня той мызы нет – только остатки фундаментов посреди бурьяна… Во время оккупации здесь базировался карательный отряд, сформированный гитлеровской контрразведывательной службой СД. В нем под командованием двух немецких офицеров, Хассельблаха и Вайзе, было сорок человек, и все из числа перешедших на сторону врага.

В двухэтажном доме располагалась казарма, в хозяйственных помещениях – тюремные камеры. После освобождения на их стенах обнаружили множество предсмертных надписей… Место казни было совсем рядом, в поле. Людей расстреливали у заброшенных силосных ям, там же и зарывали тела. Каратели не скрывали казней партизан и подпольщиков, более того – о них для устрашения непокорных сообщалось в специальных объявлениях. Развесили объявления и о расстреле девушек из Торковичей.

Неполный состав карательного отряда с мызы Васильковичи. Фото сделано в 1944 году в Псковской области, куда отряд бежал из Оредежского района вместе с отступавшими немецкими войсками. В центре – офицеры Хассельблах и Вайзе. Крайний слева в нижнем ряду – В. Долин

«В собранных нами материалах уголовного дела были показания десятков свидетелей, в том числе и бывших карателей, о массовом уничтожении там же, у мызы Васильковичи, цыган, – рассказал Ким Голубков. – Их приводили сюда, а затем, отобрав все вещи, конвоировали к ямам и расстреливали всех без исключения. При этом обреченных заставляли собирать на ближайших полях булыжники и мостить ими дорогу к месту своей казни».

Сколько именно было расстреляно там цыган, неизвестно: каратели не утруждали себя подсчетами. Свидетели говорили, что тех вели группами по несколько десятков человек. Местные жители рассказали, что в 1942 году каратели с мызы Васильковичи расстреляли все цыганские семьи, проживавшие в поселке Торковичи. Всего более семидесяти человек.

«Никаких списков расстрелянных следствию обнаружить не удалось, почти все эти люди остались неизвестными, – сообщил Ким Голубков. – Лишь имена некоторых сохранились чудом. Так, однажды свидетели слышали, как из группы приговоренных к смерти, которых вели на мызу, молодой крупного сложения парень выкрикнул: «Ваня Орел погибает!». При опросе жителей одной из деревень Батецкого района мне удалось узнать, что так звали молодого цыгана, который до войны работал у них кузнецом. В числе других обреченных на смерть здесь видели красивую девушку-блондинку, о которой сами каратели говорили как о ленинградской артистке цыганского ансамбля. В табор она приехала навестить родных. Благодаря опросу старых артистов-цыган и помощи архива Ленконцерта моим коллегам удалось установить имя и фамилию той девушки»…