Онлайн книга «Тихий уголок»
Он спросил: – И что вы хотите сделать с ним? С Шеннеком? – Показать людям, что он делает. Разоблачить его. Остановить. Убить. – Вы одна? Против него? Кто еще, кроме вас? – Пусть вас это не волнует. Допрос веду я. Не вы. – Я знаю не так много, как вы, вероятно, думаете. – Давайте выясним. Джейн вышла в спальню, и он нервным голосом спросил, куда она идет. Она вернулась, неся стул с прямой спинкой, села на него, смерила Овертона взглядом и покачала головой: – Да, вы обмочились. Скажите, эти мозговые наноимплантаты, которые управляют девушками… как их устанавливают? Явно не хирургическим способом. Он колебался несколько секунд, но потом решил сдаться: – Инъекция. Механизм управления состоит из тысяч частиц, в каждой – всего несколько молекул. Они проникают в мозг и выстраиваются там в сложную структуру. – И гематоэнцефалический барьер пропускает их? – Пропускает. Не знаю почему. Я не ученый. Пропускает благодаря… гению Шеннека. Гематоэнцефалический барьер – сложный биологический механизм, позволяющий жизненно важным веществам в крови проникать в стенки мозговых капилляров и в мозговые ткани, но в то же время не пропускающий вредные вещества. – Как эти крохотные частицы, все эти наномашины из нескольких молекул, знают, как им выстраиваться при попадании в мозг? – Они вроде как запрограммированы на это. Но не то чтобы Шеннеком. Все дело в правильной форме. Если форма каждой частицы рассчитана на соединение с другими, наподобие кусочков пазла или ключа и замка, и если у каждой частички есть свое уникальное место в более крупной структуре, то в результате броуновского движения они выстроятся единственно возможным образом. – Прогресс благодаря хаотическому движению, – заметила Джейн. – Пьяная походочка. – Да. Шеннек говорит, что в природе это случается постоянно. – Рибосомы, – сказала она, вспомнив пример с мышами из видео Шеннека. Рибосомы – это органеллы в виде варежки, имеющиеся в больших количествах в цитоплазме каждой человеческой клетки. На их базе вырабатываются протеины. Каждая рибосома состоит более чем из пятидесяти разных компонентов. Если разложить массу рибосом на отдельные части, а потом хорошо перемешать их в суспензии, в результате броуновского движения (вызванного столкновением молекул с твердыми частицами суспензии) они будут ударяться друг о друга, пока пятьдесят с лишним частиц не образуют единую рибосому. Если тысячи частиц в механизме управления, придуманном Шеннеком, идеально подогнаны друг под друга и могут найти для себя одно-единственное место в более обширной структуре, то силы природы обеспечат их соединение в мозгу. На всех уровнях – от субатомного до галактического – природа планомерно создает сложные структуры, потому что идеальная форма их компонентов неизбежно ведет к созданию различных конструкций. – После того как в мозгу одной из этих несчастных девушек создается механизм управления, можно ли убрать его оттуда, вернуть девушку в прежнее состояние? – спросила Джейн. Вопрос явно пришелся не по вкусу Овертону, он увидел в нем приговор себе и занервничал еще больше. – Таким его создал Шеннек. Я не имею отношения к этому. – Рада за вас. – Надо было… не знаю, подходит ли это слово… надо было приготовить что-то вроде антидота. Словно чудовище Франкенштейна превратилось бы в героя, если придать ему немного лоска. – Значит, повернуть процесс вспять невозможно? – спросила Джейн. – Нет. Механизм разрушает существующую личность и уничтожает воспоминания, которые способствовали ее формированию. В результате возникает новый уровень… назовите это сознанием. Шеннек категорически возражал против… Он непроизвольно прикусил нижнюю губу, разрушив хрупкую корочку на ранке. Оттуда стала сочиться свежая кровь. – Продолжайте, Стерлинг. Настал день «покажи и расскажи». Вы ведь помните эти уроки в начальной школе? Заработайте золотую звездочку, плюсик в графе «Хорошо работает с другими». Скажите мне, против чего категорически возражал Шеннек. – Он возражал против того, чтобы система позволяла возвратиться в исходное состояние. – Значит, если порабощение произошло, это навечно. Овертону явно не понравилось слово «порабощение», словно можно было сказать по-другому, но, поколебавшись, он ответил: – Да, но они смотрят на свое состояние другими глазами – не так, как вы. Они довольны. Более того, они счастливы. Джейн провела языком по нёбу и энергично кивнула, словно взвешивая его довод. На самом же деле она едва сдерживалась, чтобы не ударить его рукоятью пистолета. – Я нашла ваш смартфон в стенном шкафу. Вероятно, номера Шеннека есть в быстром наборе. Назовите свой пароль, расскажите, как получить все, что есть у вас. Овертон возразил встревоженным голосом: – Вы не можете ему позвонить. – Очень даже могу. Я умею пользоваться телефоном. – Он поймет, что это я дал вам номер. – Думаете, это ваша главная проблема? – Ты настоящий кусок дерьма. – Тебе нравится иметь два глаза, Билли? – Ты не можешь пытать всех, кого захочешь. – Я тоже так думала, пока не увидела «Аспасию». И теперь по-новому смотрю на крайние меры. Какой глаз у тебя лишний? Он назвал пароль. Джейн вышла в спальню, поколдовала с его телефоном, вызвала адресную книгу, просмотрела ее. Хорошо. Наконец выключила телефон. Вернувшись в ванную, она сказала: – Ладно. Я понимаю, что такое «Аспасия». Есть больные извращенцы, которые всю жизнь остаются эгоцентричными юнцами. Другие люди для них не существуют. Ты меня понимаешь? Конечно понимаешь. Но зачем ты ввязался в еще один проект Шеннека? Овертон притворился непонимающим: – Еще один проект? Какой? – В чем смысл роста числа самоубийств на тысячу случаев ежегодно? Для чего программировать людей на самоубийство, а иногда на убийство других с последующим самоубийством? Зачем доктор Шеннек ввел свой самонастраивающийся механизм в моего мужа и велел ему покончить с собой? 17 Возможно, естественный загар повел бы себя лучше, но искусственный загар Уильяма Овертона, казалось, вступил в химическую реакцию с по́том и феромонами ужаса, обильно выделявшимися телом. Спортивно-пляжный блеск покрылся серой патиной – так на меди со временем образуется зеленоватый налет. Овертон думал, что его убьют из-за сестры, а когда выяснилось, что никакой сестры нет, решил, что ему дали отсрочку. Но теперь оказалось, что у его похитительницы был муж. И этот муж умер. |