Книга Побежденный. Hammered, страница 22 – Кевин Хирн

– О чем ты? – спросил Лейф.

Я рассказал им о том, что видел, когда воровал яблоко – колесница Тора, Гуллинбурсти, вóроны Хугин и Мунин, а также двенадцать разгневанных валькирий, плюс Один и остальные боги, не говоря уже о том, что они могут призвать на помощь эйнхериев, павших викингов, обитающих в Вальхалле.

– Эйнхерии сражаются каждый день, готовясь к Рагнарёку, – задумчиво проговорил Гуннар. – Они каждый день погибают, а назавтра восстают на равнине Вигрида. Они не знают страха смерти, и их число огромно. Они превосходная армия. Мои друзья, мы хороши – но не настолько.

– Нам не придется встречаться с эйнхериями, – заверил я их. – Это лишь один из вариантов эндшпиля. Чем быстрее мы привлечем к себе внимание, тем меньше шансов, что эйнхерии станут для нас проблемой.

– Откуда ты все знаешь? – спросил Лейф.

Я перевернул карту, нарисованную ранее, и показал им.

– Это карта Асгарда, и я знаю, что она до определенной степени точная, – сказал я. – Мы окажемся…

…в Асгарде, возле корня Иггдрасиля. Посмотрите сюда. Согласно моему источнику, равнина Вигрид и Вальхалла находятся с противоположной стороны. – Рататоск сказал мне это и многое другое во время нашего совместного путешествия вверх по корню от Ётунхейма.

– И кто твой источник? – спросил Гуннар.

– Ну… он… был… белкой.

– Белка! – выпалил альфа. – Мы не можем верить белке.

«Сейчас я на стороне оборотня. Белки слишком изворотливые и хитрые», – заявил Оберон.

– Послушайте, его информация помогла мне избежать многих неприятностей. Все сведения, которые я смог проверить, оказались абсолютно точными. У нас нет оснований считать остальное враньем. Если мы сможем заставить Тора выступить против нас на равнине Идаволл – и чем ближе к Иггдрасилю, тем лучше, – эйнхерии не успеют подоспеть и оказать влияние на ход сражения. У них нет крылатых лошадей, как у валькирий. Им всю дорогу придется идти пешком, а это займет несколько дней.

– Да, я понял, – сказал Лейф, – но как нам заставить Тора вступить в бой? Он вполне может остаться за стенами Гладсхейма или Бильскирнира и дожидаться, когда мы за ним туда придем.

– Нет. Нам достаточно поставить под сомнение его силу или сказать что-нибудь про мать. Он ведь настоящий хулиган, не так ли? А хулиганы не умеют вести себя разумно во время драки.

– Брось, Аттикус, – сказал Лейф. – Откуда он вообще узнает о нашем появлении, не говоря уже о том, чтобы отреагировать на крики относительно его сомнительного происхождения?

– О, он обязательно узнает, – заверил его я. – У меня есть план, хотя в своей нынешней форме он не учитывает возможности других членов нашего отряда.

– Тогда расскажи о своем плане, – предложил Гуннар, и Лейф его поддержал.

Я поведал им о том, что приготовил, и они все одобрили, за исключением резиновых костюмов и альпинистского снаряжения.

– Они нам не потребуются, поверь мне, – заявил Лейф. – И когда мы туда отправимся?

– Мы уходим завтра вечером. – Лейфу новость понравилась, но Гуннар выглядел совсем не таким довольным.

– Неужели нам необходимо так спешить? – спросил оборотень.

– «Молоты Бога», а также настоящий бог намерены прийти за мной, так что да, спешка необходима. Я бы предпочел убивать, а не быть убитым.

Гуннар посмотрел на Лейфа.

– Это существенно меняет твое расписание.

– Да, но не смертельно, – ответил вампир. – В особенности если друид поможет.

– Это вы о чем?

Наступил момент, когда мы должны были пожелать друг другу спокойной ночи и встретиться здесь завтра в то же время. Однако складывалось впечатление, что я требовался им еще для чего-то.

Лейф обратил ко мне свои ледяные голубые глаза и позволил улыбке слегка тронуть уголки губ.

– О территории, естественно.

– О, да, Хал упоминал сегодня, что ты контролируешь весь штат. Мои поздравления.

Лейф не ответил, и Гуннар воспользовался моментом, чтобы вмешаться.

– Ну да, пошли слухи о его ранении, и некоторые вампиры решили изучить вопрос на месте.

– Я слышал, – сказал я. – Почему бы тебе не послать им запрещающее письмо? У вас это неплохо получается.

– Я реагирую на вампиров, оказавшихся на моей территории, не так, – без малейшего веселья ответил Лейф.

– И как именно?

– Я их уничтожаю.

«Теперь ты видишь, что нельзя просто так взять и закинуть удочку, и не выудить чего-то еще. Ему бы следовало заказать Дэнни Эльфману ^[12] вызывающую дрожь мелодию, и тогда, произнося суровые слова, как и положено мачо, он мог бы включить воспроизведение на одном из своих магнитофонов, чтобы получилась настоящая мелодрама. Или хотя бы выдать: Ма-ха-ха-ха!»

Мне очень трудно не смеяться, когда Оберон делает подобные комментарии, но я получаю удовольствие от таких вызовов, они помогают мне оставаться в форме. Если бы я рассмеялся или показал, что мне смешно, Лейфу это могло не понравиться. А если бы он догадался, что мой пес над ним потешается, он наверняка почувствовал бы себя оскорбленным. Поэтому я постарался сохранить нейтральное выражение лица.

– Понятно, – сказал я, повернувшись к Лейфу. – Значит, ты хочешь, чтобы я тебе помог? Сегодня ночью?

– Да.

Именно этого я и боялся.

– Лейф, сегодня мне необходимо выспаться, – со вздохом сказал я, – потому что завтра у меня трудный день, а потом нам предстоит долгий путь в Россию. Я не могу сегодня перенапрягаться, если вы хотите добраться до Асгарда. Боюсь, территориальные проблемы тебе придется решать без меня. Сожалею.

– Прямо сейчас на игре «Аризонских кардиналов» присутствует шестьдесят три вампира, – сказал Лейф, постукивая по столу указательным пальцем. – Мне бы не помешал тот, кто прикроет мою спину.

– А откуда ты знаешь, что они здесь?

Лейф ответил мне другим вопросом:

– Могу я на тебя рассчитывать, Аттикус?

– Только на то, что мне нужно поспать. Откуда ты знаешь про вампиров?

Моя настойчивость ничего не дала. Он снова меня проигнорировал и повернулся к Гуннару с просьбой пойти с ним. Всякий раз, когда я задавал ему вопрос, связанный с проблемами вампиров, на который он не хотел отвечать, Лейф неизменно делал вид, что он меня не слышит. Несколько месяцев назад я извлек из этого пользу. Я повел его на первый в жизни Лейфа бейсбольный матч, был мягкий июньский вечер, крыша на «Чейз Филд» осталась открытой, «Даймондбэкс» принимали «Падрес». Я знал, что игра вызовет у Лейфа любопытство, как и поведение людей в толпе, но его вопросы сыпались один за другим: «Если талисманом команды должна быть гремучая змея, почему рыжая рысь бегает кругами и ведет себя, как идиотка? Означает ли талисман обмани-и-замани первобытный страх человека перед теми, у кого есть клыки? Почему бейсболисты пристрастились к жвачке, табаку или семенам подсолнуха? И почему бейсболисты поглаживают пах перед каждой подачей? Поэтому их называют бейсболистами, а не атлетами, соперниками или конкурентами?» Наконец я не выдержал и задал вопрос, который интересовал меня очень давно.