Онлайн книга «Кто вам сказал, что вы живы? Психофилософский роман»
Ляга сидела не двигаясь. – Хочешь, значит, товарища себе? Ляга еще посидела немножко, а потом прыгнула в воду, всем своим видом показывая, что я ее достал с этой идиотской проблемой. Ответ, таким образом, остался неясным. Когда я подходил к супермаркету, я вдруг врубился, что прямо сейчас надо будет Ирку поцеловать. Эта мысль так шарахнула меня, что я даже остановился. Надо подойти и так типа небрежно… Обнять и поцеловать… Или не небрежно? Сам поцелуй, конечно, не проблема… Но вот как подойти… И руки, например, куда деть? Я, конечно, пришел первый. Топтался, как слон на лужайке, мучаясь неразрешимой проблемой. Евсеева опоздала совсем чуть-чуть. Она подошла и сзади закрыла мне ладонью глаза. Я развернулся и ткнулся губами в ее губы. Ирка положила мне руку на затылок, притянула голову к себе, и мы поцеловались по-настоящему. Мне было очень хорошо, и, одновременно, очень неловко: я боялся, что сейчас какой-нибудь взрослый козел возникнет со своим замечанием и придется орать. Но никто не обращал на нас внимания. – А где Ляга? – спросила Ирка, глядя такими глазами, что я даже не сразу понял, про что она спрашивает. – Я решил ее не мучить. Давай сначала все разузнаем, а потом уже… Давай? Ирка согласилась: – Давай. Она обняла меня за талию, и вот так, в обнимку, мы вошли в магазин. Идти, прижавшись друг к другу, было неудобно, зато приятно. – Слушай, – сказал я, пока мы по длинным коридорам супермаркета двигались в сторону зоомагазина. – Но ведь если Ляга будет трахаться, она родит мальков? – Это проблема меня тоже волнует, – совершенно серьезно ответила Ирка. – После секса может кто-то родиться – это да. И чё? – Чё, чё… И куда я их дену? Убивать ведь жалко – все-таки дети Ляги. Узнать Иркино мнение по этому поводу мне не удалось – мы уже вошли в магазин. Я увидел точно таких же лягушек, и мне стало абсолютно ясно, что я не смогу отличить Лягу от ее подруги или там друга… – Разумно, – согласилась Ирка, когда я ей про это рассказал. – Давай тогда выясним, как определять пол лягушки, а потом купим ей зелененькую, но другого сорта. Я возразил: – Как это – другого сорта? Ты хотела бы жить с обезьяной? Ирка открыла было рот, но не нашлась, что ответить. И тогда я ее поцеловал. Просто так. Безо всякой подготовки. Очень захотелось, ну, я и поцеловал. – И чего делать? – спросила Ирка, чуть отстраняясь от меня, но глядя все тем же невероятным взглядом. – В кино почапать! – решительно заявил я. – У меня деньги есть! – Не возражаю, – рассмеялась Ирка и взяла меня за руку. Мы купили попкорн, колу и билеты на какой-то российский фильм на ближайший сеанс. Народу в зале было мало. На экране скучные люди скучно выясняли отношения. Было очевидно, что жить им очень плохо, правда, не совсем понятно почему. Но плохо. Экранные люди все время скандалили и ругались матом. В сущности, ничего больше они не делали. Я положил Ирке руку на коленку. Сверху моей она положила свою ладонь. Это было очень круто. Потом она свою руку убрала, и моя освобожденная ладонь погладила ее коленку. Ирка не возражала. Моя ладонь продвигалась все выше по ноге, и уже дошла до края юбки. Ирка не возражала. Я чуть-чуть залез под юбку и зачем-то сжал ее ногу. Ирка прильнула к моим губам. Мы долго не отрывались друг от друга, но тут с экрана раздались характерные звуки – там начался секс. Мы откинулись в креслах и стали смотреть. Секс на экране был отвратительный: в каком-то грязном помещении мерзкие люди срывали друг с друга одежды и дышали при этом так тяжело, как будто таскали кирпичи. – У тебя была женщина? – прошептала мне Ирка на ухо. Наверное, надо было соврать, чтобы выглядеть классно. Но у меня не получилось: я отрицательно покачал головой. Я посмотрел на Ирку, чтобы понять ее реакцию. Но не понял. Я думал, как бы про то же самое спросить у нее… «У тебя был мужик?» – звучало как-то совсем пошло. «Ты девственница?» – просто невозможно. Но Ирка сама нагнулась ко мне и прошептала: – Хочу, чтобы ты был первым моим мужчиной. Мне стало ужасно страшно. В груди образовалось неясное ледяное облако, которое стало распространяться по всему телу, и я испугался, что задохнусь. Я обхватил Иркину голову руками и как безумный начал ее целовать, совершенно забыв, что мы сидим в кинотеатре. – Я кончил! – заорал какой-то идиот с экрана. Мы с Иркой отпрянули друг от друга. Потом я провожал ее, и мы долго целовались в подъезде, сидя на подоконнике. Я возвращался домой. Холодное облако внутри уже давно потеплело. Никогда в жизни мне не было так тепло внутри. Я вошел домой и понял, что мне ужасно хочется рассказать про то, что со мной происходит. Мама смотрела телевизор. Отца не было. Ляга – мой единственный собеседник – дремала на своем острове и совершенно не выказывала желания выслушать мои истории. Тогда я раскрал компьютер и начал писать. Конечно, если бы я был настоящий поэт, я бы написал что-нибудь лирическое типа: я помню чудное мгновенье, здрасьте вам… Но я же так – побалдеть. Я к своим стихам серьезно не отношусь. Впрочем, к чему я отношусь серьезно? Разве что к Ирке… Что ты выдумал такое — Улыбаться невпопад? Как макбук себя расстроил — Кто же в этом виноват? Уходи, спокойный, твердый, По бездушной мостовой, Разбивая мордой гордой Воздух, от жары тугой. Мимо стен и мимо окон, Мимо лиц и мимо глаз, Не заметив наглый локон, Выставленный напоказ. Не заметив. Не увидев. Наплевав. Не оглядясь. Уходи, возненавидев Все, что нажил, суетясь. Мимо — скучных интересов. Мимо — Девочек в дыму. Ножницами ног разрезав Тьму. Ночь подвальная раскрыта: Ухмыляется заря. Вот и порвано. Разбито. Начато. С нуля. Почему-то вот такое получилось – про уход. |