Онлайн книга «Кто вам сказал, что вы живы? Психофилософский роман»
Вид у меня, видимо, был задумчивый, потому что Ирма снова расхохоталась. Она часто смеялась, и мне это нравилось. – Не бойся ничего, говорю тебе. Настрадался, небось, от нас, баб, и боишься теперь? Понимаю. Как говорится: в нашем колхозе – та же фигня. Помолчали. Все-таки это мучительно: отвечать за ошибки всех тех мужиков, которые были у твоей любимой женщины до тебя. Впрочем, права Ирма: у нее – та же проблема. Ирма вздохнула: – Детей у нас с тобой, скорее всего, не будет, мы даны друг другу для удовольствия. И больше ни для чего. И она опять вздохнула. Нет, ерунда все эти рассуждения о любви. Любовь – это счастье. И все. Все!!! Вот будет у меня такая новая привычка: любовь – это счастье. И я к ней привыкну! _______________________________________________ Я шел к магазину и старался ни о чем не думать, и, главное, ничего не вспоминать. Голова была пустая и гулкая. Все, что случилось… О чем не вспоминать – действовало, конечно… Потому что, падла, вспоминалось, блин, все равно. Не хотело забываться. И еще водка эта… С непривычки… Все время хотелось блевануть. И выпить тоже хотелось. Одновременно. Водка вспоминалась как отрава, но к ней тянуло. И от этого было не просто фигово, но как-то окончательно фигово. Такой прямо окончательный облом случился. И я совершенно не врубался, как мне из этого квеста выползти. Я очень хотел выпить. Я так хотел выпить, как никогда в жизни не хотел. Наверное потому, что не знал другого способа отрубиться от жизни. А что мне еще и оставалось-то делать с этой жизнью, кроме как отрубиться от нее? Ничего не оставалось. Магазин стоял на улице… Идиотская фраза… Не в космосе же висел? Я хотел сказать, что входом своим магазин смотрел на улицу. Но я подходил к нему как бы с тыла, с черного хода, шел к тем самым дверям, куда продукты завозят. Двор заканчивался черным входом в магазин. Господи, как же долго я все объясняю! Ну, и вот. Во дворе лежал человек. Точнее, не лежал, а сидел, привалившись к дереву. Я шел мимо него. Прямо совсем близко. Сначала ноги увидел, а потом уже всего человека. Это был такой бомж. Типичный. Лицо такое, будто его воздухом надули. Хотя кажется, что парень молодой. Постарше меня совсем ненамного. Но у бомжей возраста нет, все бомжи – старики почему-то. Я бы не обратил внимания на этого человека. Но у него из кармана торчало горлышко бутылки. И я не хотел бутылку красть, я хотел выпить вместе с бомжом. Сначала я – сразу полбанки, а потом – он. А потом поговорить. Потому что я – типа интеллигент, а он – бомж. И вот интеллигент сидит под деревом с бомжом и плачется на свою жизнь. Круто ведь? Очень хотелось пожаловаться кому-то на свою жизнь. Не распространяться там про всякие подробности, а вот просто пожаловаться, повздыхать типа. А кому плакаться-то? Ляга – далеко, а больше некому. А тут – бомж. Я даже решил, что, если бомж откажется делиться со мной водкой, я ему заплачу. Я подошел и тронул его за плечо. Бомж рухнул. Но, прежде чем это случилось, я, как, фокусник, выдернул у него из кармана бутылку, а то бы он ее точно раздавил. Я решил, что бомж умер. Передо мной лежал труп. Мне почему-то не становилось страшно – мне становилось прикольно. Было бы даже странно, если бы после всего этого, что надо забыть, я бы просто поплелся себе домой. Нет. Должно было что-нибудь случиться. И оно случилось. Бутылка, к счастью, была закупорена: пить из одной бутылки с бомжом я бы вряд ли стал. А тут – все гигиенично. Я выпил водки. И еще выпил. Внутри потеплело и успокоилось. И тогда я подумал, что это не бомж лежит передо мной, а я… Мой труп лежал передо мной. Мерзкий и отвратительный. А каким еще и должен быть труп? И тогда я решил: ну, все, самое страшное произошло – я умер. Теперь бояться нечего, и можно существовать спокойно. Я умер, и у меня больше нет никаких воспоминаний. Это самое главное: никаких воспоминаний у меня больше нет. Просто так представил. Почему нет? Я даже вздохнул облегченно. И тут мой труп… зашевелился. Я нагнулся над человеком. Человек открыл глаза и поежился от холода. Мне стало жалко этого бомжа, я снял куртку и накинул на него. Бомж посмотрел удивленно и начал куртку надевать. Надел он ее довольно быстро и ловко. Я бы даже сказал: жадно надел. Но на это ушли все его силы – глаза бомжа закрылись, голова упала. Я осторожно потряс его за плечо. – Эй, дядька, ты только не умирай тут. Бомж в ответ простонал что-то неясное. Я еще выпил водки. Мир начал покачиваться и радостно уходить из-под ног. Реальность исчезала. Мне стало так жарко, что я даже расстегнул пуговицу на рубашке. «Хорошо, что я отдал ему куртку, а то бы совсем упарился», – подумал я зачем-то. Это была хорошая мысль, живая, и, главное, не имеющая никакого отношения к воспоминаниям. Я не хотел смерти этому незнакомому и явно несчастному человеку. Но было ужасно жаль расставаться с мыслью, что я уже умер. Мысль эта хоть и не была особо живой, но зато явно спасительной. – Эй, – я осторожно тронул его плечо. Бомж не отвечал. Его рука безжизненно упала на землю. Фраза из дурацкого детектива… Не важно. Так это все-таки труп. Мой труп. Конечно! Я должен это запомнить – меня больше не существует. Это важно… Меня больше нет. Все. Сдох. Конец. Мне конец. Можно вздохнуть с облегчением. Нет никакой прошлой жизни. Нет никаких воспоминаний. Это главное: воспоминаний нет, а значит, ничего и не было. Раз умерло, значит – и не было. Я достал мобильник и вызвал скорую. Хлебнув еще водки для храбрости, я снова потряс бомжа. Он не откликался. Я не знал, как надо проверять: умер человек или нет. |