Онлайн книга «Карта дней»
– Остров Блэквелл? Никогда о таком не слышал. – А ты сзади посмотри, – Миллард перевернул открытку. Я принялся вслух читать дедушкин текст. 
– Нет, не там, – оборвал меня Миллард. – Взгляни на штамп, Джейкоб. Штамп оказался смазанный и не полностью пропечатанный. Можно было разглядеть только дату (приблизительно двенадцать лет назад) и, в самом низу кружка, номер: 10044. – Черт меня раздери! – воскликнул я. Я передал открытку на заднее сиденье, где уже поднимался бунт за право тоже на нее посмотреть. Держа одну руку на руле, другой я схватил телефон. На запрос «10044» выскочила карта: красная линия окружала длинный узкий островок посреди Ист-Ривер, как раз между Манхэттеном и Квинсом. Номер петли оказался не тайным кодом, а почтовым! * * * Остаток пути до кафе мы ехали с опущенными окнами, чтобы запах хоть немного выветрился, а потом еще зашли освежиться в туалет при какой-то забегаловке. Миллард вымылся с головы до ног водой из-под крана и мылом из диспенсера, а когда почувствовал себя, наконец, достаточно презентабельным – что само по себе было чертовски забавно, учитывая его обычное состояние, – мы пешком отправились до кафе. Это было уютное темное заведение, больше похожее на чью-то гостиную, со старыми диванчиками и гирляндами разноцветных лампочек между балок. В одном конце находился бар, где жужжала кофемолка. Зал был почти пуст, и девушку, сидевшую за столиком в углу, я заметил сразу. У нее были каштановые кудри, черный берет и армейские штаны. Богемный типаж, подумал я. Она грела руки, обхватив огромную чашку кофе, и слушала что-то в телефоне через один наушник. Когда мы вошли, она сразу повернула голову в нашем направлении. Миллард повел нас прямо к столу. – Лили? – Миллард! – сказала она и посмотрела наверх… но не прямо на него. – Вот мои друзья, – сказал Миллард. – О которых я тебе говорил. Мы поздоровались и сели. Я никак не мог взять в толк, почему ее совершенно не беспокоит тот факт, что голос Милларда раздается откуда-то из воздуха. – Что ты слушаешь? – спросил он. – Сам посмотри. Второй наушник воспарил со стола и завис, когда Миллард вставил его в ухо. Пока они слушали, я заметил сразу две вещи: тонкую белую тросточку, прислоненную к стулу Лили, и ее глаза, которые не задержались ни на одном из наших лиц. Эмма толкнула меня локтем, и мы изумленно переглянулись. – А ведь он так и сказал, что его никто не видел, – прошептала она. – Ах-х-х, – вздохнул Миллард с восторгом в голосе. – Тысячу лет не слышал эту пьесу. Сеговия? [8] – Очень хорошо! – похвалила Лили. – Это же одно из лучших музыкальных произведений, когда-либо написанных человеком, – сказал он. – Не каждый день встретишь фаната классической гитары. Никто из моих сверстников ничего не смыслит в настоящей музыке. – Я вообще-то тоже, а мне уже девяносто семь. Эмма состроила Милларду рожу и одними губами изобразила: «С УМА СОШЕЛ?» Лили усмехнулась и провела пальцами по его невидимой руке. – Очень гладкая кожа для девяностолетнего. – Тело молодо, а вот душа… – Я прекрасно поняла, что ты имеешь в виду, – сказала она. У меня было такое впечатление, что мы завалились незваными на чужое свидание. – Эй, – Енох почти вскрикнул, – да ты же слепая! – О, да, – расхохоталась Лили. – Енох, заткнись! – в отчаянии прошипела Бронвин. – Миллард, ах ты старый пройдоха! – продолжал со смехом тот. – Вынужден извиниться за Еноха, – светски сказал Миллард. – У мальчика что-то с мозгом: стоит в него чему-то попасть, как оно тут же вываливается наружу, через рот. – Ты там о’кей, Лили? – позвал от стойки бариста. Лили показала пальцами, что да, о’кей. – Все в порядке, Рико! – Они тебя тут знают, – заметил я. – Это, можно сказать, мой второй дом, – объяснила Лили. – Я играю тут каждый четверг. Джаз и поп в основном. Никакого Сеговии. Она кивнула на стоявший рядом гитарный футляр и слегка пожала плечами. – Думаю, мир пока не готов… Тут ее лицо внезапно изменилось: сделалось жестче, словно она вспомнила что-то неприятное. – Миллард сказал, вы кого-то ищете. – Мы ищем девушку, которая… обожгла тех двоих, – сказала Бронвин. Лили нахмурилась. – Это они на нее напали. Она просто защищалась. – Именно это я и имела в виду. – Круто она у вас защищается, – проворчал Енох. – Они заслуживали и чего похуже, – твердо сказала Лили. – Ты можешь нам сказать, где она? – спросила Эмма. Лили напряглась. – Какое вам дело до Нур? Вы ее даже не знаете. Так, значит, ее зовут Нур. – Мы можем ей помочь, – сказала Бронвин. – Я вам не очень верю, и на мой вопрос вы не ответили. – Мы… кажется, понимаем, что с ней происходит, – осторожно сформулировал я, надеясь, что сумею сказать правду, не сказав… всей правды. – Хорошо, – Лили отпила кофе и немного поболтала его в чашке. – И что же с ней происходит? Мы с Эммой обменялись взглядами. Что ей можно сказать? Даже если Лили надежная, во что она готова поверить? – С ней происходит то, с чем она пока не в состоянии справиться и чего не понимает, – начала Бронвин. – И с чем не может пойти к родителям, – добавил я. – К приемным родителям, – уточнила Лили. – Это касается ее организма, – продолжала Эмма. – Он меняется. – За ней могут наблюдать, – сказал Миллард. – Люди, которых она не знает. И ее это пугает. – Вообще-то вы описываете опыт любой девочки-подростка, – пожала плечами Лили. – А еще она может делать вещи, на которые не способны другие люди, – сказал я, наклоняясь к ней через стол и понижая голос. – Вещи, которые кажутся невозможными. – Мощными и опасными, – присовокупил Миллард. Лили промолчала. Потом очень тихо сказала: – Да. – Мы знаем, что с ней происходит, потому что с нами всеми это тоже в свое время происходило, – сказала Эмма. – С каждым из нас – по-своему. |