Онлайн книга «Луч»
Адам перехватил подбежавшего парня за воротник куртки, отшвырнул так, что тот, падая, сбил еще двоих. Шагнул к Мишель, ожидая, что девчонка отступит… – Бейте его, – сказала Мишель. ДЕНИС Он открыл глаза, будто его пнули под ребра. Славик? Нет, тот дышал. Телефон полностью зарядился, статистика… Население – 511. Денис встал, покачнувшись, оперся о стену. Кто?! Пролистывая экран за экраном, колотя пальцами по ссылкам, он за несколько секунд нашел запись с камеры в коридоре – камеры Луча. Начал смотреть; скорчился, съежился и остановил воспроизведение. Кликнул по имени в телефонной книжке. Долго ждал ответа. – Что случилось? – спросила она отрывисто. – Славик умер? Марго сбежала? – Адама убили, – сказал Денис. * * * – Доброе утро, участники программы. Три дня до окончания эксперимента. Ознакомьтесь со статистикой… Население – 511. Счастье – 11 %. Цивилизованность – 84 %. Осмысленность – 90 %. – Дэн, – прошептала Элли. – Ты видишь… это работает. Ничего не меняй, пожалуйста. Пожалуйста! – Готовы ли вы к воздействию? – мягко поинтересовался Луч. – Да, – сказал Денис. – Отмени химическую поддержку агрессивности. – Выполняю. Элли взялась за голову. Марго криво ухмыльнулась; она была пристегнута к спинке стула двумя широкими ремнями. Быстро, удобно. Элли совершенствовалась в роли тюремщицы. – Молодец, – сказала Марго. – Только… они ведь не остановятся. – Заткнись, – пробормотала Элли. – О нет, – Марго шире растянула рот. – Они только начали. Особенно пацаны. Убивать – легко, приятно, а сколько в этом смысла – убить самому и не дать себя укокошить! Сколько родилось ребятишек в третьем поколении? Двести двенадцать? А довезти надо минимум двести? Небольшой же у вас запас прочности… – Марго, я не железный, – тихо сказал Денис. – Замолчи. – Знаешь, почему ты хуже меня? Ты лицемер. В крокодиловых соплях, в крокодиловых слезах. Я открыто говорю: да, я готова убивать. Нет, мне все равно, что чувствуют все остальные. Это честно. А ты… Она сплюнула на стол. – Не давай ей жрать и пить, – сказала Элли. – И пусть ссыт под себя. – Он добрый, – Марго рассмеялась. – Он сам верит, что добрый… и порядочный! То есть он, конечно, сделает все так, как ты говоришь… только уже все равно. Два с половиной дня я протяну, хотя бы и без жратвы и в мокрых штанах. Вы меня не убьете. Я нужна вам живая. «ЛУЧ». СЕЗАР После того как он упал, его били ногами – все вместе, и Мишель тоже. Адама, который однажды подошел к Сезару в учебной комнате и сказал: давай дружить. И как же его сверстники тогда смотрели. Все его товарищи по учебной группе считались недостаточно развитыми, но Сезар сдавал тесты хуже всех, и они его дразнили. Тому, кого считают дураком, приятно сознавать, что рядом есть кто-то ничтожнее и глупее. Как они смотрели, когда Адам к нему подошел. С каким потрясением, с какой завистью; Адам был старше всех на два года и выше на две головы. И он был очень умный, очень. Вторая строчка рейтинга. Он уступал только Мишель. В тот раз Адам поддержал Сезара просто из сочувствия. Потому что никогда не любил рейтинги и несправедливость. А настоящими друзьями они стали уже потом… Сезар никогда бы не стал сам собой, если бы не этот парень. Старший брат. Мишель сказала – «Бейте его», и они били ногами, когда он упал: все вместе. И теперь Адам мертв, он лежит на столе, и его невозможно узнать: не лицо, а страшная резиновая маска. Конечно, Мишель знала его как облупленного. Но и он ее знал. Знал, что она любит, ее заветные местечки на корабле и в замке. Она ведь была девочка-гений, с особенными, изысканными вкусами. Например, она любила старое кино, снятое на Земле кто знает в какие древние времена. Тогда не было звука, только картинка. Мишель говорила, что звук испортил кино, что звук хорош только для документальной съемки. И когда ей было трудно… даже гениям бывает трудно. Они переживают эмоциональные спады. И идут в любимое место. Даже в трудные времена, вот как сейчас. Корабль большой, а людей всего пятьсот одиннадцать. После смерти Адама. Внутри кинозала подрагивал воздух – играла старая музыка. Мелькали картинки на экране. Человечек в смешной шляпе, с тростью; Сезар проходил этот фильм по курсу истории искусств, но сейчас не вспомнил имени человечка. Не лучший ученик. Пустая голова. Нижняя строчка рейтинга. Стояли кресла, как в настоящем кинотеатре на Земле. Пустые, кроме одного. Да, Сезар хорошо знал свою сестру: даже гении бывают предсказуемыми. Она не видела его, пока он не подошел совсем близко. Он мог бы зайти со спины, но хотел видеть ее лицо. – Привет, сестричка. Она вскочила посреди драматической сцены на экране: – Луч, стоп кино! Свет! Он все-таки застал ее врасплох: расширенные зрачки. Залитое слезами лицо. Она смотрела на Сезара, будто впервые его видела: – Я не хотела. – Хотела. – Я не знала, что так будет! – Знала. – Ты же мой брат! – Мы все братья. И сестры. Как обычно. Он почти дал слабину. Он готов был отступить, но вспомнил лицо Адама, каким оно стало после смерти. И вернул себе смелость. ДЕНИС Население – 510. Счастье – 5 %. Цивилизованность – 83 %. Осмысленность – 95 %. Он оставил Элли сторожить Марго. Сам пошел к бассейну, выбрел на газон и лег лицом в траву. «Больше ничего не меняй, – сказала Элли. – Ты все правильно сделал. Славик с его войной – долбаный гений. Ему за это ничего не будет, а мы с тобой выгребем из дерьма с победой. Соберись, Денис, не распускай сопли, осталось два дня». Смысл, смысл, великий смысл; Марго была права – теперь они не остановятся. * * * – Доброе утро, участники эксперимента. Сегодня предпоследний день нашей программы, завтра вы совершите воздействие в последний раз и подведете итоги. Статистика на экране… Население – 459. Счастье – 5 %. Цивилизованность – 83 %. Осмысленность – 96 %. – Спокойно, – Элли поймала его взгляд. – Погибли только взрослые. И это все жертвы, в основном первых двух месяцев после воздействия, сейчас у них стало полегче. Денис отвел глаза. – Мясники, – сказала Марго. – Десять процентов населения – за год… И какой же обалденный смысл жизни появился у тех, кто не подох… Попробую догадаться: гибель детей спровоцировала резню? Молодец, Денис, хороший мальчик, умница, моралист… – в ее голосе был яд, действовавший на него сильнее любых оскорблений. |