Онлайн книга «Ренегат»
— Мое имя вам ничего не скажет, предлагаю отбросить пустые формальности. Не против? Такой подход устраивал меня целиком и полностью; я кивнул: — Ни в коей мере. Официал братства окинул быстрым взглядом гостиную и перешел прямо к делу: — Вам в руки попали документы из места, ныне известного как монастырь Святого Иоганна, могу я на них взглянуть? — Вы знаток древних языков? — Нет, но я должен убедиться, что вы не тратите время братства попусту. Это входит в мои обязанности. Я покачал головой: — Не сказал сразу, но записи защищены вложенной в них формулой призыва потусторонних сущностей. Помимо знания языка, человек должен обладать определенными познаниями в тайных искусствах. Сеньор взглянул на меня снисходительно, как смотрят на малолетнего обманщика. — И какова цена этого, с вашего позволения, кота в мешке? — спросил он с нескрываемым скептицизмом. Я не собирался запускать руку в казну братства, и потому мой ответ собеседника если и не обескуражил, то серьезно удивил. — В обмен потребуется формула призыва, зашифрованная в записях. Официал братства взглянул на меня как-то по-новому. — Опасное знание, — сухо произнес он. Я рассмеялся: — Всецело солидарен с вами и с пониманием отнесусь к желанию уведомить об этом интересе Вселенскую комиссию. Сеньор кивнул и потер мочку уха. — Что ж, это все чрезвычайно интересно, магистр. Но мне понадобится что-то кроме голословных утверждений. В конце концов, надо определиться с языком… Я протянул листок с выписанными отцом Олафом строчками; официал братства внимательнейшим образом изучил его, затем спросил: — Присутствуют слова на староимперском? — Вкраплениями. — Текст дополнен ими позднее? — Полагаю, он был таким изначально. Мой гость задумчиво кивнул и спросил: — Могу я оставить это себе? — Разумеется. Сеньор сложил листок и с показной небрежностью сунул его за обшлаг камзола. Меня этот жест нисколько не обманул; не знаю, что именно привлекло внимание официала, но наживку он заглотил вместе с крючком. — Вы же понимаете, что подобную сделку невозможно оформить юридически? — спросил напоследок официал. — Поверю вам на слово. Нам ведь нет смысла обманывать друг друга? — беспечно улыбнулся я и, поскольку из деканата уведомили, что свободного времени в расписании для моих лекций не предвидится до кануна праздника вхождения пророка в Ренмель, предупредил: — Пробуду здесь до конца седмицы. Дальше ищите меня в Мархофе. — До вас доведут решение в ближайшее время, — пообещал официал и отправился восвояси. Не стал задерживаться в квартире и я. Взял шляпу и дошел до городской площади. В преддверии праздников там устанавливали торговые палатки, плотники сколачивали сцену, красовались перед зеваками жонглеры бродячего цирка. Небо за ночь прояснилось, от мерзкой мороси не осталось и следа, заметно потеплело. Чахнуть над пыльными томами в библиотеке не хотелось, поэтому я накупил на рынке иссиня-черных слив, золотистых груш и краснобоких яблок, затем выбрал в лавке бутылку десертного ларгосского вина и вернулся домой. На крыше была обустроена небольшая терраса, там я и разместился. Грелся под неласковым осенним солнышком, пил вино, ел фрукты. Наслаждался жизнью и никуда не спешил. На встречу с епископом отправился уже далеко за полдень, предварительно плотно отобедав, и не прогадал: пусть его преосвященство и был чрезвычайно заинтересован в успехе моей миссии, но без двухчасового ожидания в приемной все равно не обошлось. После затянувшейся встречи идти в библиотеку оказалось слишком поздно, вместо этого я какое-то время глазел на цирковое представление, а стоило только опуститься на город сумеркам, вернулся на квартиру и лег спать. Отец Маркус на следующее утро моему появлению в библиотеке нисколько не обрадовался, напротив, скривился, как от зубной боли. Явно не ожидал, что подвергнутые цензуре «Имена всех святых» способны представлять интерес для кого-то, кроме ценителей древних миниатюр. Я с невозмутимым видом уселся за стол, выложил перед собой «оскопленный» том, рядом устроил канонический список всех святых. Дождался, когда смотритель наконец оставит меня наедине с книгами, и приступил к сверке перечней. Все совершают ошибки. Даже у самых внимательных цензоров иной раз замыливается глаз, а зачастую человек просто не осознает всей важности поручения и выполняет работу спустя рукава. Шансов на успех было немного, но чего-чего, а свободного времени у меня сейчас хватало с избытком. Удача улыбнулась под вечер, когда в читальном зале остался лишь я. На руку сыграл слепой случай. Точнее — случайное совпадение имен. Тилл Дибьенский и Тилло Дибьенский. Невнимательный или просто уставший цензор выскоблил не тот параграф. Убрал упоминание об истинном святом, оставив житие ученика лесного мага, который навел туман и утопил в болоте отряд догматиков. Сам мальчишка при этом зачерпнул слишком много силы и погиб, невольно сделавшись одним из князей запределья. Глупость! Несусветная глупость и безответственность! Ох, влепить бы этому раззяве плетей! Я открыл тетрадь и слово в слово переписал житие Тилло. А потом разложил перочинный нож и начисто выскоблил пергамент. Мне не хотелось брать грех на душу, оставляя в книге столь опасные знания, но и обращать на них внимание смотрителя было бы излишне опрометчиво. Имя, данное при рождении, позволяло обратиться к заблудившейся в запределье душе и вызвать ее в наш мир. Не требовалось ни одаренности, ни особых познаний: вечно голодные твари были готовы наделить силой любого чернокнижника в обмен на сущую пустяковину — человеческое жертвоприношение. И надо ли говорить, что во все времена с избытком хватало лиходеев, готовых платить за собственное могущество чужими душами? Следующим утром я сразу после рассвета отправился в библиотеку кафедрального собора и для очистки совести досмотрел злосчастные «Имена всех святых», но больше оплошностей цензор не допускал. Упоминаний иных князей запределья отыскать не получилось. Тогда я просмотрел каталоги, обложился сочинениями по тайным искусствам и справочниками по схемам ритуалов призыва и погрузился в сложнейшие расчеты. Когда уходил домой, голова просто гудела. Свои изыскания я продолжил и на следующий день. Перевел на чертежи кучу писчей бумаги, но особо в построении схемы не продвинулся. А ближе к полудню за мной пришли. В библиотеку представителя братства святого Луки не пустили, ему пришлось дожидаться меня за воротами. |