Онлайн книга «Варан»
Варан лежал на полу, водил пальцем по теплым выпуклым дорожкам. Прожилкам дерева, росшего десятки лет. — …Можно идти день и ночь, и снова день, и сотни дней. Можно лететь или ехать, а моря все не будет. Озера, реки… Ты знаешь, что такое река? — Текучая вода. Рассказывали плотогоны. — То, что привозят вам плотогоны, годится разве что в печку. — Большего нам не надо. — А я люблю деревянные вещи. Там, на материке, всю мебель делают из дерева. — Богачи. — Да нет… Бедняки тоже. — Я говорю, все люди на материке — богачи… Помолчали. В межсезонье башня была совсем другой. Оконные стекла плотно закрыты, и на каждом — серебристая сетка, защищающая от солнца. Сетка шевелится ветром, по деревянным панелям ходят тени и блики. В очаге горит огонь. — Я думал, здесь всегда жарко в межсезонье. — Здесь холодно. Просто ужас как холодно. А солнце жжет. Если останешься без крова — замерзнешь и сжаришься одновременно… Но это все-таки лучше, чем нескончаемый дождь. — К дождю можно привыкнуть, — сказал Варан. — Ко всему можно привыкнуть, — помолчав, ответил Лереала… как его там, и Варану показалось, что он вложил в эти слова совсем другой какой-то смысл. Что говорил он не о дожде. Их разговор продолжался много часов. Он двигался по кругу, будто накручивая пружину для спускателя. Или по спирали, как лестница в башне. Они успели поговорить о множестве замечательных вещей, и снова возвращались к ним, и снова повторяли одни и те же слова — будто пробуя их на вкус. — Мы иногда заходили на живые земли, — сказал маг. Варан уже успел понять из разговора, что отца у него нет либо говорить о нем не принято. И что детство он провел с матерью и почему-то в кочевьях. И успел повидать своими глазами если не весь мир, то, по крайней мере, значительную его часть. — Представь себе, плодородное поле… Такое, что дает четыре урожая в год без особых трудов… но под ним обязательно должны лежать человеческие кости. Мужчина, женщина, ребенок — все равно. И все относятся к этому совершенно спокойно — вот как вы к смене сезонов… — Это совсем другое, — запротестовал Варан. — Может быть, — легко согласился маг. — Или вот лес… Который очень милый, но время от времени у него наступает, гм, течка… И он просто снимается с места и идет. Ищет… другой лес. Я не совсем понимаю, есть ли у них половая принадлежность, но я клянусь тебе, Варан, когда они сходятся — такое начинается!.. Если на месте их встречи попадаются люди — они просто бегут без оглядки, бросая дома, скот, все бросая… — Ты обманываешь меня, — сказал Варан. — Смеешься. Маг обернулся, глаза его блеснули честным огнем: — Да клянусь же!.. В тех местах и не такое бывает. Ты пойди когда-нибудь сам все посмотри… Снова надолго замолчали. — Как тебе дышится? — спросил маг. — Ко всему привыкаешь, — Варан слабо улыбнулся. — Я к тому спрашиваю, что нам скоро лететь… Время, когда солнце уже село, но еще не очень темно… очень короткое. — Ты же можешь зажигать огонь… Я вот не могу понять — что ты можешь и чего не можешь? Маг печально улыбнулся: — Знаешь, написаны толстые книги… мудрецы тратят жизнь за жизнью, чтобы понять — что маг может и чего не может? — Ле-реала-руун… — Да ладно… Мое настоящее имя — Сполох… А друзья зовут… звали меня — Подорожник. — Не понимаю, — осторожно сказал Варан. — И не надо понимать, — отрезал маг. — Если ты будешь звать меня Подорожником, тебе будет просто, а мне — спокойно. Вот и все. Они вылетели на пластунах, птицах относительно мелких, способных взлетать только с края скалы — в отвесном падении. Солнце коснулось края туч, белое облачное великолепие залилось красным и золотым. От этой картины у Варана перехватило дух, и он даже не успел испугаться, когда его пластун камнем рухнул вниз. Выровнялся. Лег на теплый воздушный поток, замер, расправив неподвижные крылья. Рядом — чуть отстав — точно так же шел пластун Подорожника. Теперь Варан был зрячим. Теперь он летал так же свободно, как прежде плавал. Он смотрел сверху вниз на Круглый Клык — и не узнавал его. Где зелень? Где бесконечные заросли шиполиста? Где бархатки, покрывавшие самый твердый камень толстым лоснящимся ковром? Скалы, щели, снова голые скалы. Там, где было море, — пустота. Подводные красоты обнажились, как скелет. То, что было живым и красивым, теперь казалось неестественным и неприятным. Пластун, управляемый Подорожником, нырнул под каменный карниз и скрылся из глаз. Варан, сжав зубы, направил свою птицу следом. Для того чтобы укрепиться на камне, пластуну хватало мельчайшего выступа или крохотной щели. Оглядевшись, Варан обнаружил себя в перевернутом мире: здесь были деревья и скалы, устремленные вершинами вниз, к небу. Бездна, сказал себе Варан, и его замутило. Одно дело знать, что ныряешь в бездонном море, другое дело — увидеть однажды своими глазами… Ветер продолжал работу воды — грыз камни, свистел в промоинах, слизывал соль. Подорожник что-то говорил, но Варан расслышал лишь со второго раза: — …карман в скале… недоступный в сезон… смотри место, ты должен узнать… Стараясь дышать глубоко и ровно, Варан сполз с седла. Долго выбирал, куда поставить ногу. Пахло водорослями. На темных камнях умирали без воды моллюски в плотно сомкнутых раковинах. — Это не здесь, — услышал собственный голос. — А где? — Это третья «арка»… А нам надо в «каменный сад». Туда, — Варан махнул рукой. — Далеко? Перелетим? Пластуны один за другим упали в пропасть; чувство падения было привычно Варану, но оставалось тем не менее одним из самых неприятных ощущений. За секунду до столкновения с выступом скалы птицы расправили крылья и круто взмыли к зениту. Император свидетель, подумал Варан с закрытыми глазами. Такие фокусы, да со всадником на спине — как эта исполинская пичуга не ломает себе хребет?! Магия, не иначе… Пластуны снова нырнули под карниз и утвердились на камне. Варан долго оглядывался, пытаясь узнать место, а узнав, сморщился: — Надо вернуться… — Полетели? — Снова промахнемся, — Варан помотал головой. — Давай так… С камушка на камушек… — Доберемся? — Не знаю… Маг шел первым, Варан за ним; перебираясь с уступа на уступ, они постепенно взбирались выше и выше. Ветер носил обрывки разговора, бил звуком о стену и подхватывал осколки. Иногда Варану казалось, что его слова, отраженные эхом, касаются его ушей раньше, чем он успевает произнести их. |