Онлайн книга «Варан»
— А как же счастливые дома? — спросил Варан. — Те, где он развел огонь? — Помолчи… Подставка осторожно разровнял рассыпанные по полу раковины. Наступил на одну; та с треском разломилась. — Осторожнее, — сказал Варан. Подставка присел на корточки. Потянул носом. Провел ладонью над россыпью раковин, взял одну, поднес к глазам: — Забавно… И надолго замолчал. Широкое лицо с черными жерлами ноздрей то освещалось перламутровыми бликами, то снова пропадало в темноте. Варан молчал тоже. Императорский Столп ворошил историю его родины — иногда скучную, иногда страшную, обыденную, тайную. Где-то там было записано о рождении отца и его женитьбе на матери, о рождении Варана, Лильки и Тоськи. Где-то там хранилось прошение общины в пользу молодого поддонка, который никак не мог быть причастен к разбою, потому как сезон для поддонков свят… Там лежали в куче других документов донесения дознавателя Слизняка. И запись о смерти Нилы. — Дивные дела творятся на этом островке, — пробормотал наконец Подставка. — Сезон, сезон… А в межсезонье, что же, ничего не происходит? — Ничего. Подставка поднялся. Щелкнул пальцами; расползшиеся по кабинету раковины снова влились в мешок, и прорехи на его боках затянулись, как раны. — Ваша Незыблемость, — тихо спросил Варан. — Вы никогда не заставляли котлеты, например, прыгать вам в рот? Подставка дернулся. Посмотрел на Варана почти со страхом, почти с ненавистью; Варан испугался этого взгляда, как не боялся открытых обещаний запытать. Ждал, что Подставка крикнет сейчас: «Рыжий!», из ниоткуда явится палач, и тогда придется драться хотя бы за то, чтобы умереть достойно… Подставка отвел взгляд. Мрачно ухмыльнулся: — Перестань… Уселся на свое место. Сложил ладони: — По-твоему, кто такие маги? — Люди, приведенные в этот мир, чтобы расширить его границы. Те, кому дано сверх меры. Те, кто несет новое — из-за грани сущего. — Я, по-твоему, расширяю границы мира? — Нет. Вы устроились в данных границах… В тех, что были до вас. — А почему? — Это ваш выбор. — А Зигбам… нет, по-другому поставим вопрос. Ты видел хоть раз в жизни мага, который «нес», по твоему выражению, что-то из-за границ сущего? — Я видел одного, который хотя бы пытался. Который, может быть, и смог бы. Если бы прожил подольше. — Лереаларуун? — Да. Подставка сморщил короткий нос, будто собираясь чихнуть. — Почему ты спросил про котлеты? Тебя тоже раздражает, когда магическую силу, необъяснимую, священную, данную избранным… используют для пошлых фокусов? — Да. — Разве это твое дело — кто как применяет свой дар? — Не мое. Совершенно. — Тогда зачем ты задаешь глупые вопросы? — По недомыслию, Ваша Незыблемость. Исключительно по недомыслию. Подставка принюхался. Хмыкнул: — Думаешь, ты умнее всех? Маг рождается, чтобы нести в мир неведомое… Почему же маг не всемогущ? Почему я не смог отыскать Бродячую Искру, когда он был так мне нужен? Почему я не могу малого — истребить разбойников в Лесном уделе… Переловить сыновей Шуу, сколько бы их ни расплодилось… Почему я не смог… Он оборвал сам себя. Поднялся. Подошел к следующему мешку. Не касаясь его руками, заставил развязаться и вывалить содержимое на середину комнаты. Снова звякнула, растекаясь, россыпь исписанных ракушек. — Мы заставляем камни летать по воздуху, — пробормотал Подставка. — Зажигаем огонь взглядом… Ты, конечно, не знаешь. Я родился на Россыпи накануне большой засухи. Отлично помню, хоть был очень мал. Мои братья смеялись, когда я заставлял их башмаки танцевать по комнате. И, смеясь, умирали от голода. Понимаешь? — Нет. — И я не понимаю. Цена моего дара? Что такое я должен был нести в мир, если не смог сотворить для них кусок хлеба? — Может быть, по малолетству… — Нет, Варан. Магический дар непостижим и не подвластен никому. Ты сходишь с ума оттого, что понимаешь — вот граница твоих возможностей и за нее не выпрыгнешь, как ни старайся. Ты называешься Могуществом и ежесекундно осознаешь, до чего ничтожен… Воцарилась тишина, нарушаемая звяканьем ракушек. Подставка сидел перед ними на корточках, принюхивался, водил рукой, просматривал избранные записи. Лицо его то освещалось, то уходило в тень. Варан не осмелился спросить, что стало с семьей Императорского Столпа, тогда еще подростка, когда его разыскали в провинции и увезли, чтобы «дать соответствующие воспитание и образование». Известное дело, что стало. О том давнем голоде на Россыпи до сих пор ходят страшные сказки… — Никто из людей не понимает до конца, как чудовищен мир, — пробормотал Подставка. — Вы — как животные в шорах, бредущие по краю бездны. А мы видим и видим, как мир сползает вниз, волосок за волоском… И ничего не можем изменить. Остается делать императорские деньги, бороться за власть и показывать фокусы… — Ваша Незыблемость, — тихо сказал Варан. — Вы когда-нибудь пытались сотворить птицу? Не крыламу — маленькую. Чтобы она вывела птенцов… — Ты мне не веришь, — сказал Подставка. — Верю. Но Лереаларуун говорил мне… — Он был мальчишка. И ты был мальчишка. Что он еще говорил тебе? Голос Подставки обрел опасную мягкость. Варан опомнился. — Он показал мне карту. Первую карту в моей жизни. Мы говорили, как водится, о далеких землях, дорогах, странствиях… Для меня, с рождения запертого на каменном островке, это было очень важно. — Это не все. Он еще что-то тебе говорил. Называл другие свои имена… — Подорожник. — Что? — Я звал его Подорожником. По его просьбе. — А-а, — протянул Подставка, разглядывая очередную ракушку. — Младенца женского пола передать на воспитание отцу на остров Малышка… Болезнь кузины князя Круглоклыкского Ремии считать острым расстройством живота… Подробности происшествия держать в строгом секрете… Ты говорил, твоя невеста была полугорни? — Я не знал, — сказал Варан после длинной паузы. — Что? — Что она родственница князя… — Может, это не она? Здесь нет имени. — Горни и поддонки не так часто сходятся… По крайней мере у нас на островах. Подставка небрежно бросил раковину в общую груду. Потер ладони: — У меня на столе лежит карта… Посмотри, пожалуйста. Варан поднялся с кресла, покрытого шкурой донного дракона. Пересек кабинет, стараясь не наступать на рассыпанные ракушки. На столе Подставки в самом деле лежала карта — это не была работа Варана, он не помнил такой работы. Довольно точная карта центральных провинций, вышитая на шелке. |