Онлайн книга «Медный король»
Нищий молчал. – Где Арви и Лу? Где «Чешуя»? – Взял патруль, – сказал нищий с видимым усилием. – С поличным. Всех потопили. Мое счастье, что меня раньше донный дракон помял, – и, ссутулившись, он снова уставился на обрубки своих ног, торчащие из-под рогожки. * * * Вход в библиотеку напоминал ворота тюрьмы – столько же запоров, замков, железных цепей и заклепок. Развияр с сожалением отдал оба клинка Шлопу, взвалил на плечо сумку с письменными принадлежностями и запасом еды на три дня. Его впустили. Двое охранников перерыли сумку, перенюхали колбасу и сыр, разломали краюшку хлеба, попробовали воду из баклажки. Потом повели его по новому узкому и темному коридору; у Развияра похолодело в животе. Неужели он всю жизнь будет мучиться, очутившись в тесных стенах? В квадратной комнатушке, сухой и чисто выметенной, его встретил человек в черном одеянии до пят – высокий, смуглый, скуластый. Его продолговатый череп был выбрит, и над темной кожей едва-едва, короткой щетиной, поднималась золотая поросль. У Развияра упало сердце. Библиотекарь был уроженцем Мирте, Золотым, и перед его лицом Развияр ощутил себя ничтожеством – как тогда на корабле, за миг до падения в воду. Скептически поджав губы, Золотой изучал его верительную грамоту; Развияр вспомнил властелина. Сделка заключена, право Развияра находиться здесь подтверждено, и Золотой мешок, надутый осознанием собственной важности, не может прогнать его только потому, что Развияр – гекса. Библиотекарь отложил бумагу. Его светло-карие, очень пристальные глаза уставились на посетителя свирепо и весело. – Стало быть, некто Разви-яр, – нараспев протянул Золотой, не скрывая насмешки. – Запрещенных предметов нет? – Жратва не запрещена? – Развияр бухнул свою сумку на стол перед библиотекарем. – Чернила? Перья? – Отвечаем вопросом на вопрос, – Золотой прищурился, его карие глаза налились медом. – Чернила и перья я тебе дам свои, это оставь. А жратву показывай. Содержимое сумки снова было извлечено и пересмотрено. Библиотекарь напевал под нос, внимательно рассматривая головку сыра, которую младший интендант Шлоп купил на базаре по очень выгодной цене. – Сыр съешь первым, он протухнет через пару часов. В комнате для переписчиков есть отхожее место, точнее говоря, ведро, так что… Он издевался. Развияр судорожно провел ладонью по тому месту на поясе, где раньше были ножны. – Из комнаты не выходить, что бы там ни было, – продолжал библиотекарь, будто не заметив этого жеста. – Убью. Ясно? – А если пожар? – Тогда гори, – библиотекарь безмятежно улыбался. – Здесь, милый, суровые правила. «Они стоят молча, и не заставляй их говорить, потому что посреди трескотни и патоки они уронят слово, от которого ты потеряешь покой…» – «И умрешь, когда увидишь себя запертым в мирке своей косности, безвольным, упустившим жизнь», – продолжил Развияр, еще не вспомнив, из какой это книги, но уже видя продолжение на странице. – «Поэтому пускай стоят на полках, сжав страницы, как челюсти». Библиотекарь прищурился. Окинул Развияра внимательным взглядом с головы до пят. – А знаешь, – сказал, подумав, – твое имя должно звучать как «Рэзви-арр». Если учитывать особенности произношения гекса. * * * Развияр ожидал увидеть полки, стеллажи, запертые дверцы шкафов, да что угодно – кроме того, что открылось перед ним, когда библиотекарь пропустил его в хранилище. Полотнища, тугие и плотные, напоминали паруса, будучи всего лишь паутиной. Они тянулись от пола до потолка, словно занавеси, они чехлом окутывали каждый шкаф, и смотреть на это было страшновато – будто мертвецы в серых саванах стояли рядами, и сквознячок теребил их лохмотья. – Влажность, – сказал библиотекарь озабоченно. – Рядом море, рядом порт, подступают грунтовые воды… Влажность, плесень, и вот уже то, что нам дорого, обращается в прах… Это степные пауки Ча, я привез их с Каменной Стрелки, тамошние жители носят одежду из этих ниток. Паутина Ча хорошо вбирает влагу, Рэзви. Когда у тебя будет своя библиотека – вспомни об этом. – У меня?! – Развияр споткнулся. – Осторожно! Пауки не любят, когда дергают паутину. Я приношу им живую рыбу, потом долго выметаю чешую… Рыба в книгохранилище, что за нелепость. Пауки хотят живого, но у меня предубеждение, Рэзви, я не могу скармливать им собак или бродяжек, это дурно повлияло бы на книги… И на меня, если честно. Я вырос в Мирте, там у нас не принято убивать даже крыс. Развияр остановился. Поднял глаза. Из высоких окон, забранных решетками, лился приглушенный дневной свет. – Даже крыс? – Да. Что с тобой? – А гекса? Библиотекарь подрезал край паутины ножницами, похожими на оружие пытки. Подошел поближе. Золотой был на полголовы выше своего гостя, хотя среди замковой стражи Развияр считался «долговязым». – А что ты знаешь о гекса, Рэзви-арр? – Зови меня моим именем, – ответил обозленный Развияр. – А не кличкой, которую сам придумал. – Понятно, – Золотой кивнул. – Ты ничего не знаешь о гекса. Ты вообще ничего не знаешь о мире, только помнишь наизусть записанные кем-то строки. И, повернувшись, он пошел вперед, подныривая под серые полотнища, иногда подрезая натянутые нити, лавируя среди обернутых сетью стеллажей. Развияр, сжав зубы, последовал за ним. Внутри не осталось ни свободы, ни даже спокойствия: ему следовало знать заранее, что библиотекарь в Фер – Золотой, тогда он подготовился бы и не потерял самообладания. Чтобы вернуть душевное равновесие, Развияр вспомнил свой лес. Вместо седых полотнищ паутины – зеленые лианы и коричневые стволы, мох, трава, озера и светлячки… – Подойди сюда, – позвал его библиотекарь. Развияр глубоко вздохнул; этот Золотой не имеет над ним власти, Развияр не раб его и не подчиненный, пусть говорит, что хочет. – Посмотри, – библиотекарь провел ножницами по толстому слою паутины. Расползлись рваные края, открылась ячеистая полка, в каждой ячейке лежал свиток, похожий на толстую кожаную трубку. – Это свитки из человеческой кожи. Ценнейшие, каждый в единственном экземпляре… – Из кожи людей?! – Да, – глаза Золотого снова поменяли цвет, из медовых сделавшись шоколадными. – Гекса пишут свои книги на коже врагов. Это своеобразная, очень развитая литература – они не только увековечивают победы, но, скажем, складывают стихи. Они очень чувствительны, иногда сентиментальны, и не стыдятся проливать слезы над увядшим цветком. Развияр подошел поближе. Свитки были большие и маленькие, светлее и темнее, каждый перевязан лентой из потускневшего шелка. – Позволь мне… Слова вырвались сами. Развияр представил, как будет разворачивать свиток «из кожи врага», и осекся. |