Онлайн книга «Медный король»
– Замай. – Спасибо, Замай. Где ваш птичник? – Белая Гора, полдня лета строго на юг. – Там есть башня? – Нет. Там квартиры нашего звена. Наш командир разочаровался в магах после того, как этот… один из них так опозорился. – Ваш командир? – Корунх, – Замай сглотнул и неизвестно зачем добавил: – Он близкий друг Крохи. Пожалуйста… – Да-да, – гекса рассеянно кивнул. – Он примет решение отправляться на поиски? – Да. Ему дана власть решать… от Императора. – Что с поселком на Каменной Стрелке? – вдруг спросила волшебница, и ее голос очистился, сделавшись звонким. – Там не построили башню? – Какой… поселок? – переспросил Замай, сразу же догадавшись, о чем она спрашивает. И она почуяла неискренность; ее темные глаза сделались черными: – Не ври. Мне. – Яска, – тихо сказал гекса. Замай сглотнул. Поселок, откуда родом была беглая девушка-маг, снесли с лица земли много месяцев назад. Император счел опасным оставлять в живых несколько сот людей, ставших свидетелями безнаказанного мятежа. Замай с мольбой посмотрел в глаза гекса. – Говори, – тихо велел тот. Замай снова сглотнул. Он не участвовал в той карательной экспедиции. – Меня там не было, – сказал он шепотом. – Я… не вру. Меня там не было. Я их не… Я не виноват. Девушка вскинула руку. Замай закричал; ему показалось, что его голову сунули в пылающую печь. – Что?! Что с ними сде… В этот момент Замай умер, легко и даже приятно, поскольку смерть была избавлением от мучений. Гекса опустил арбалет; тело стражника опрокинулось на спину. В переносице торчала стрела. * * * Предводителю Крохе повезло меньше. Он участвовал в карательной экспедиции на Каменную Стрелку. Его подробно допросили, и он, захлебываясь кровью, рассказал, как звено снизилось. Люди стояли тесной толпой, и один поднимал над головой радужную бумагу со словами Императора, который скорбит о каждом своем подданном. Стражники не стали стрелять в императорскую грамоту – жители поселка были гражданами, хоть и мятежными. Им зачитали приговор и только потом убили – всех, кто был выше стремена крыламы. Детей и подростков погрузили на галеру за каменной косой и вывезли в рабство. О мальчишке-маге Кроха не знал ничего: вероятно, за ним прилетали накануне из самой Столицы. Стражникам сообщили, что поселок повинен в мятеже. Предводитель исполняет приказы, он на службе, он всего лишь исполняет приказы, он делает, что велят… Мясная каша, которой собирались пообедать патрульные, выкипела и пролилась в костер. Запахло горелым. Наконец Кроха умер. Яска смотрела на него, пока не затихла последняя судорога, пока тело не вытянулось на размочаленной в кашу траве – во время допроса руки стражника рвали ее с корнями. Когда он затих, Яска поднялась и, пошатываясь, пошла к берегу. Лукс догнал ее, обнял, что-то зашептал в ухо. Она сперва пыталась вырваться, резко, даже грубо, а потом припала к нему и разрыдалась. Лукс трясущейся рукой гладил ее по голове; Развияр был ему очень благодарен. Зверуин делал, что должно, и тем оставлял всаднику время для размышлений. Он поднял голову. Облака растянулись по небу, поджарые, напряженно-изогнутые, будто паруса. Там, в вышине, их гнал сильный ветер. Солнце прорывалось и гасло. Поверхность воды в сотне шагов от кострища поблескивала острыми искрами. Не верилось, что гекса так близко. Его племя; убийцы его семьи. Людоеды с бледными вытянутыми лицами, с высокими скулами, с выдающимися надбровными дугами. Одни против целого мира; их убивали все, кто был для этого достаточно силен. Золотые разгромили их флот на подступах к Мирте, и гнали по морю, и добили на берегу. Имперские войска методично истребляли их всюду на своей территории. Гекса огрызались, опустошали села и города, порой выигрывали сражения, но никогда – войны. Они не были тупоголовыми дикарями. Даже в Империи знали, что гекса искусные ремесленники: в работе с кожей и металлом им нет равных. Они никогда не признавали над собой ничьей власти; побежденные и лишенные земель, загнанные на болота, они жрали змей и друг друга, а потом ворвались в Черную Бучу… Пятнадцать лет назад. Развияр потер лицо. Огляделся. Тела в серебристо-черной броне валялись у догоревшего костра. Поодаль, рядом с раскрытыми седельными сумками, лежали шлемы с тонкими кольчужными сетками – прикрывать лицо. Крылама все еще топталась на противоположном берегу речушки. Рядом в илистый берег была воткнута палка с набалдашником. Яска затихла. Лукс покачивал ее, как ребенка, и поверх ее черных спутанных волос отчаянно смотрел на Развияра. Он подошел. Положил одну ладонь на макушку девушке, другую – на плечо зверуина: – Мы отомстим. – Она никогда никого не пытала, – будто извиняясь, сказал Лукс. – Она… Развияр кивнул: – Мы отомстим и за это тоже. Но больше плакать нельзя. Прятаться – нельзя. Мы начали войну. Яска… посмотри на эти облака. Она послушно подняла к небу воспаленные глаза в окружении слипшихся длинных ресниц. – Ты помнишь, что я обещал с тобой сделать, если ты еще раз мне скажешь «не могу»? Она испуганно вгляделась ему в лицо: – Развияр… Пожалей меня. – Нет. Лукс нахмурился. – Чего ты хочешь? – прерывающимся голосом спросила Яска. – Я видел мага, который страшным ливнем почти смыл со скалы огромный замок… Лукс тоже его видел. Яска молчала. – Маги умеют повелевать тучами. Я хочу, чтобы ты устроила грозу. – Я не… Она закусила губу. – Подумай об этом, – мягко сказал Развияр. * * * Девчонка в одной короткой рубашке выбежала из дома по своим делам; охнула, отшатнулась, прижалась в земляной стенке. Хутор прятался от человеческих глаз, крыши стелились почти вровень с землей и были укрыты дерном. Хутор пережил много бед, но, видимо, еще не все на своем веку. Не все. Развияр прошел мимо вжавшейся в стену девчонки вниз, в землянку. Без стука распахнул дверь. Женщина, склонившаяся над рукодельем, испуганно подняла голову. Вскочила: – Господа… Мы ждали… Отец! Стража… Развияр откинул металлическую сетку, прикрывающую лицо. Вошла Яска со шлемом под мышкой и Лукс в серебристо-черной кольчуге, по цвету очень подходящей к полосатой шерсти зверуиньей спины. Женщина потеряла дар речи и опустилась на стул, будто у нее подкосились ноги. Скрипнула плетеная дверь, ведущая в соседнюю комнату. Торопливо вошел мужчина, еще совсем не старый, но приземистый и сгорбленный, как человек, проведший всю жизнь под низким потолком. Увидев незваных гостей, обмер. |