Онлайн книга «Сыскная одиссея»
Вот только узел этот! Во-первых, мешает, а во-вторых, в охранное с шубой не поедешь. Прежде чем за помощью обращаться, надо было шубу в Каширу отправить. Москву Тараканов знал плохо — бывал в Первопрестольной раз пять, не более, и все время в центральной части. Боясь заплутать и даже примерно не представляя расстояний, он кликнул извозчика: — На Мясницкую, а потом на Большой Гнездниковский. — Три двугривенных положите? — А за полтинник? — Эх, мил человек, только для тебя, поехали. Отправив посылку с шубой в Каширу с Главного почтамта, Тараканов поехал в Охранное отделение. Он показал дежурному надзирателю свою карточку и спросил, где ему можно увидеть Поликарпова. На его счастье, тот был на месте. — А, туляк! Здравия желаю, — сказал Поликарпов, протягивая Тараканову руку. — Чем обязан? — Здравствуйте. Мне бы приватно с вами побеседовать. — Приватно? Ну пойдем в агентскую, там сейчас нет никого. В большой, саженей шесть квадратных, комнате действительно никого не было. — Ну, рассказывайте. Хотя давайте сначала познакомимся, в прошлую нашу встречу мы так друг другу по-человечески и не представились. Меня звать Вениамин Васильевич, а вас? — Осип. Осип Григорьевич. — Замечательно. А вот теперь слушаю. — Вениамин Васильевич, вам известно, что один из напавших на нашу почту не разыскан? — Да. Я же его установлением и занимался, вместе с вашими жандармами. — По добытым нами сведениям, сбежавший не только организатор всего налета, но и непосредственный убийца стражника. Мне удалось узнать его предположительное местожительство в Москве. А один я его задержать не смогу. — Да, зверь, по всей видимости, крупный. То, что горячку пороть не стали и к нам пришли — за это хвалю. А откуда, позвольте спросить, вам стал адрес известен? Тараканов замялся. — Я не ради праздного любопытства спрашиваю, мне хочется узнать, надежен ли источник ваших сведений? — Вполне надежен. — Понимаю. Агент сообщил. За то, что про агента молчите, тоже хвалю. Я вам помогу. Какой адрес? Тараканов назвал. — Тэк-с. Это у нас первый участок Тверской части, земля Власова. Это очень хорошо. С Власовым мы приятельствуем. Пойдем к нему. — Я могу извозчика. — Не надо, тут близко. В участке Тараканов и Поликарпов пробыли недолго. Власов, внимательно выслушав коллегу, первым делом сходил к заведующему паспортной частью и от него узнал, что саратовский потомственный почетный гражданин Зундштрем выписан еще 21 декабря. В листке убытия значилась Финляндия. Вместе с ним в квартире были прописаны три дамы: две крестьянки — псковская Матрена Митрофанова Сафронова, двадцати четырех лет, ярославская Мария Иванова Бубнова, тридцати восьми лет, и петербургская мещанка Степанида Никифорова, сорока одного года. Все дамы тоже значились убывшими в Гельсингфорс. Потом втроем поехали на Малый Знаменский. Старший дворник дома № 6 рассказал, что Зундштрем проживал в квартире вдвоем с невенчаной женой, лет на двадцать его моложе, держал кухарку и горничную. Поселились они с год назад, хозяин назвался инженером. Супруги жили тихо, никого не принимали, но сами вечерами часто уезжали из дома, приезжали поздно и навеселе, видно, любили покутить. Квартиросъемщиком инженер был великолепным, не сквалыжничал, за носку дров давал по три рубля в месяц. Иногда он на несколько дней пропадал, уезжал в командировки. А когда из последней вернулся, велел его срочно выписать. — Это надоть, перед самым Рождеством уехал! Я думал, мне красненькая от него на праздник очистится, а он уехал! — причитал дворник. — Сказал, дела срочные у него объявились, и дня ждать не стал. — А обстановка? — Всю продал управляющему. За копейки. Там мебель — как у генералов, а он за все про все три сотни получил. Наш управляющий от такой сделки весь светился. Через три дня новые жильцы заселились, так он им эту обстановку за полторы тысячи всучил, и те рады были, потому она дороже стоит. — Значит, в квартире новые жильцы живут? Пойдем, я с ними познакомлюсь, — сказал Власов. Они поднялись на второй этаж и позвонили в правую дверь. Открыла курносая горничная в белом переднике. — Барина нет, господа. — А барыня? — Барыня дома. — Доложите, что к ней из полиции пришли. Горничная ушла в глубь квартиры, через минуту вернулась и пригласила в гостиную. Там их уже ждала миловидная женщина лет двадцати пяти. — Чем обязана, господа? — Губернский секретарь Власов, из первого участка Тверской части. Это мои коллеги. Мы разыскиваем прежних жильцов этой квартиры. — Тогда вы обратились не по адресу. Я прежних жильцов не знала. Квартиру мы с мужем сняли по объявлению. — Скажите, а не осталось ли от прежних жильцов каких-нибудь вещей? — Все, что вы видите вокруг. Мы поженились недавно, собственной мебелью обзавестись не успели, а тут такое удачное предложение — отличная квартира и прекрасная мебель за весьма умеренную плату. — Я имел в виду личные вещи: документы, письма, фотографии. — Нет, не было ничего. — Была карточка, барыня. Все обернулись к стоявшей у порога горничной. — Помните, вы мне шкап велели передвинуть на новое место? Вон, дворник мне помогал. Дворник кивнул в знак согласия. — Шкап сдвинули, я из-за него сор стала подметать, гляжу — карточка. А на ней барыня изображена. — Куда же ты ее, Глаша, дела? — спросила хозяйка. — А на свой сундук приклеила, уж больно на барыне платье красивое. Власов подошел к горничной. — А ты не могла бы нам эту карточку показать, милая? — Так вы ее заберете? — Заберем. А взамен я тебе дамский журнал пришлю. — Ух ты! А не обманете? — Зачем мне тебя обманывать? Мне дамский журнал по случаю достался, и он мне ни к чему. Горничная сходила на кухню и вернулась с фотографией. На ней была изображена красивая девушка лет двадцати. Она сидела вполоборота к фотографу, в отведенной в сторону правой руке держала папиросу в длинном мундштуке, а в левой — бокал, очевидно с вином. Девушка призывно улыбалась. Внизу карточки было напечатано: «Кабинет-портрет. Фотография Янсона Г. А. Фонтанка, 71. Негативы хранятся». Власов перевернул фотографию. На обороте красивым женским почерком была сделана надпись: «Папке от Матильды». — Знакома тебе сия персона? — спросил Власов у дворника. |