Онлайн книга «Vita Nostra»
— Вы опоздали на две минуты, Самохина. — Я… не могла найти тридцать восьмую аудиторию. Я думала, на третьем этаже… — Мне это не интересно. Сашка стояла у двери, не зная, что делать и куда идти. Портнов поманил ее пальцем. Она подошла; Портнов — все в том же полосатом свитере — сидел за канцелярским столом, внимательно ее разглядывая. Под этим взглядом — поверх очков — Сашке стало еще более не по себе. — Вот как мы увязли, — сказал Портнов не то Сашке, не то себе. — По уши. Кисель… Иди-ка сюда. Он поднялся, скрипнув стулом, и моментально оказался рядом. Очень близко. Сашка почувствовала запах его одеколона — и успела удивиться. Она почему-то не думала, что такой человек, как Портнов, может пользоваться парфюмерией. Сверху, почти над самой головой, горела лампочка. На линолеумном полу лежали круглые черные тени. Проекции. Тени… — Я слушаю. Рассказывай наизусть то, что выучила. Сашка начала, путаясь, запинаясь, точно зная, что не дойдет и до конца первого абзаца. А что будет дальше — после первого десятка строк — страшно представить, там черная яма, абракадабра сливается в сплошной серый гул… — Смотри сюда. Он поднес руку к ее лицу, и она увидела на его пальце перстень, которого не было раньше. Большой розовый камень преломил свет лампочки и вдруг сделался ярко-голубым, потом зеленым; Сашка задержала дыхание. У нее закружилась голова, она шагнула, пытаясь удержать равновесие… — Стой. Она захлопала глазами. Перстня не было. Портнов стоял рядом, держа ее за плечи. — Молодец, — сказал он неожиданно мягко. — Поработала, вижу. Но это крохотный шажок, ты каждый день должна так работать. На следующее занятие прочитай параграф два. Все, что выделено красным — наизусть. — А как же… — Идите, Самохина, уже пошло чужое время. До свидания. Сашка вышла в коридор, где поджидал, привалившись к стене, Андрей Коротков. — Ну? — спросил жадно. — Сильно ругался? Что было-то? — Коротков, я жду, — донеслось из аудитории. Дверь за Андреем закрылась. Сашка обалдело помотала головой. Поднесла к носу часы на запястье… С момента, как она вошла в аудиторию, прошло пятнадцать минут. * * * — Я же говорю: не видел его много лет. А объявился он в августе. Я-то на юрфак пролетел… А восемнадцать мне в сентябре. Матушка в шоке. Тут появился он. Вроде как спаситель. Устроил мои дела… Думаешь, я хотел сюда ехать? Я хотел в армию! То есть не то чтобы хотел, а… Сашка и Костя шли по улице Сакко и Ванцетти, а потом по улице Мира, и еще по какой-то улице, все дальше от центра, сами не зная куда. Сперва говорила Сашка, рассказывала об утренних купаниях, о золотых монетах, о пробежках в парке и дороге в Торпу. Потом рассказывать взялся Костя. Его история была намного проще. — …И он меня просто заставил. Если бы я знал, что тут такое… Я бы в армию пошел. — Не пошел бы, — сказала Сашка. Костя удивленно на нее покосился. — Мой отец ушел, когда я была маленькой, — сообщила Сашка. — В другую семью… И больше не показывался. Всю жизнь мы с мамой. Всегда — с мамой. И… самый большой страх, знаешь, какой? Что с ней что-то случится. Я вот вспоминаю, что делал и что говорил Фарит… он ведь напрямую не грозил. Он позволил моему страху — как бы самому — высвободиться и меня накрыть. Полностью. И мой страх привел меня сюда… и держит здесь. И будет держать. Улица вдруг оборвалась. Сашка и Костя миновали два последних, по виду нежилых дома и ни с того ни с сего вышли на берег небольшой, но относительно чистой речки. Трава подходила к самому берегу. На деревянных мостках стоял рыбак в просторной куртке с капюшоном. — Ух ты, — сказал Костя. — Может, и купаться можно? Сашка спустилась вслед за ним к воде. Трава льнула к ногам. Покачивались камыши, на противоположном берегу квакали лягушки. Костя уселся на поваленное дерево, старое, потерявшее кору, кое-где покрытое мхом. Сашка опустилась рядом. — Интересно, здесь что-то ловится? — спросил Костя, понизив голос. — Я одно время фанат был… И на зимнюю рыбалку ездил, и… Рыбак сильно дернул леску. Над водой взлетела серебряная рыбешка размером с ладонь, сорвалась с крючка и упала к Сашкиным ногам. Запрыгала на траве. Рыбак обернулся. На этот раз на нем не было очков. Карие глаза Фарита Коженникова смотрели вполне радушно. — Добрый вечер, Александра. Добрый вечер, Костя. Саша, подай мне рыбку, пожалуйста. Сашка поднялась. Наклонилась. Рыбина дрожала у нее в ладони; размахнувшись, Сашка изо всех сил швырнула ее в воду. Разошлись круги. На ладони осталось несколько чешуек. — А теперь ловите, — сказала Сашка звенящим голосом. — Только ноги не промочите. Коженников ухмыльнулся. Положил удочку на траву. Расстегнув куртку, уселся на поваленный ствол рядом с сыном. Сашка осталась стоять. Костя напрягся, но встать не решился. — Как учеба? Однокурсники, преподаватели, — осваиваетесь? — Я вас ненавижу, — сказала Сашка, — и найду способ с вами рассчитаться. Не сейчас. Потом. Коженников рассеянно кивнул: — Понимаю. Мы вернемся к этому разговору… через некоторое время. Костя, ты тоже меня ненавидишь? — Вот что меня интересует, — сказал Костя, нервно потирая колено. — Ты в самом деле… ты можешь делать так, чтобы явь становилась сном? Или это гипноз? Или еще какой-то фокус? По-прежнему улыбаясь, Коженников развел руками, как бы говоря — ну вот, так получилось. — И ты можешь управлять несчастными случаями? — продолжал Костя. — Люди заболевают, умирают, попадают под машины… — Тот, кто управляет парусом, управляет ветром или нет? — Дешевый софизм, — вставила Сашка. — Все дело в том, — Коженников мельком на нее взглянул, — какой случай считать несчастным, а какой — счастливым. А этого, ребята, вы знать никак не можете. — Зато вы за нас знаете, — снова вмешалась Сашка. — А что это за монеты? — спросил Костя. Коженников рассеянно сунул руку в карман. Вытащил золотую кругляшку. Мелькнула такая знакомая Сашке округлая, «объемная» фигура. — Посмотри. Вот слово, которое никогда не было сказано. И уже не будет, — Коженников подбросил монетку, она взлетела, переворачиваясь, и снова упала ему в ладонь. — Понятно? Костя и Сашка молчали. — Поймете, — Коженников кивнул, будто успокаивая. — Хотите рыбку половить? Костя? — Нет, — неприязненно сказал Коженников-младший. — У нас на завтра работы много. Привет. |