Онлайн книга «Мир наизнанку»
– Может, спрячетесь? Он повернул голову. Если бы Лиза была блохой, решившей предложить помощь кошке, – взгляд, которого она удостоилась, не мог бы оказаться более скептическим. Она отступила. Вот так шагнуть с зонтом к незнакомому мужчине – в безлюдном месте, на темной остановке – могла только законченная дура, ага. Вода, заливавшая туфли, показалась вдруг очень холодной. Человек продолжал смотреть. У него были тонкие губы, сардонически сжатые, и довольно-таки крупный нос. В глазах отражались фары проносившихся машин. Потом он молча встал рядом. Лиза почувствовала себя очень скованно; возможно, человек прочитал в ее предложении смысл, которого там вовсе не было? Краем глаза она видела свет, горящий в будочке обменника, и бледное лицо за стеклом; в конце концов, она просто предложила зонт человеку, стоящему под ливнем, только и всего. – У тебя приличные проблемы, – сказал незнакомец и посмотрел на Лизу с высоты своего роста, сверху вниз. – Что? – Ты научилась прикидываться человеком. Но тебе не сладко. – Что?! Дождь молотил по ткани зонтика, возможно, из-за этого грохота ей мерещились в устах незнакомца дикие слова. – Проконсультируйся, – сказал обладатель серого свитера. – Если совсем прижмет – можешь приехать ко мне. Земля задрожала, из темноты вышел трамвай. Красный, узкий, очень мокрый, он остановился у края тротуара, и двери-гармошки разъехались. – Спасибо за зонтик, – сказал человек и шагнул внутрь. На секунду стал виден профиль женщины, сидящей на месте водителя: в детстве Лизу поражало, что у трамваев нет руля, только поручень, чтобы вагоновожатый мог держаться. Двери трамвая захлопнулись. Вагон вздрогнул и покатился дальше, снова задрожала земля. Дождь хлестал, как сумасшедший. Лиза некоторое время смотрела вслед трамваю, пока не сообразила, что на гладком асфальте нет рельсов. * * * – Девушка! Девушка! Шли и шли друг за другом мокрые лица машин. Дождь колотил по твердому покрытию, капли шлепались, разбивались, подпрыгивали, над землей висела туча брызг, и Лиза не сразу различила за этим грохотом стук по стеклу: – Девушка! Она обернулась. Парень в обменной будке колотил по стеклу костяшками пальцев. Решетка, прикрывающая окошко от грабителей, была похожа на восходящее солнце с растопыренными лучами. – Да подойдите же! Пожалуйста! Переложив зонтик из одной руки в другую, перешагивая через сухое пространство из лужи в лужу, Лиза подошла. – Что он вам сказал? – жадно спросил кассир, бледный, с ввалившимися щеками парнишка лет двадцати с небольшим. – Он сказал, что у меня проблемы, – призналась Лиза и спросила, помолчав: – У вас что, круглосуточный обменный пункт? Уже поздно… – Он вас пригласил или нет? Скажите? Пригласил? Дождь потоками лился с краев зонтика. – Здесь ведь нет рельсов, – сказала Лиза. – Конечно, нет! – И здесь не ходит трамвай. – Как вы вообще сюда попали? – напряженно спросил кассир. – Пешком! – она поежилась, чувствуя, как дождь водяной пылью пробивает ткань зонта. И огляделась. Блестел асфальт. Остановка казалась нарисованной на мокром стекле, дальние пропорции искажались, как отражение в елочной игрушке. Горел фонарь, и единым потоком шли машины, не останавливаясь, не замедляясь, будто на карусели. Странно, что никого нет на остановке, подумала она и вдруг замерзла до кончиков ногтей. Кассир настойчиво постучал в окошко: – Эй! Как вас зовут? – Елизавета… – Елизавета, вы говорили с Хозяином, понимаете? – Нет. Он ваш хозяин? – Ваш тоже… Как вы сюда попали? Как вы вообще решились к нему подойти?! – Я просто предложила человеку зонтик, – Лиза отступила от окошка. – Не уходите! – завопил кассир. Еще один сумасшедший, подумала Лиза. Из пелены показалась маршрутка. Лиза кинулась к ней что есть духу, но белый микроавтобус только чуть притормозил, поднял веер брызг и уехал – как будто Лизы не было, как будто остановка пустовала. И машина казалась пустой – Лиза видела, как салон ее насквозь пробивают дальние фонари, высвечивают спинки незанятых сидений. Она почувствовала, что ноги промокли до колен. Машины двигались в торжественной тишине, мокрая остановка казалась окруженной туманом, как сцена – темнотой. Медленно, бочком она вернулась к будке обменника. – Послушайте, Елизавета, – торопливо сказал мужчина в будке. – Если он вас приглашал – это шанс, один на миллион, вы можете к нему приехать. Но только если он вас звал. Что он конкретно сказал? – Он сказал, что я научилась прикидываться человеком, – Лиза разглядывала кассира сквозь мутное стекло и солнцеподобную решетку. – Так вы не человек?! – Я марсианин. – Зря вы так шутите, – горестно сказал кассир. – Вы посмотрели бы на меня повнимательнее. Почти против своей воли Лиза вытянула шею и заглянула в темноту будочки. Кассир восседал на офисном стуле – нет, он сам ниже пояса был офисным стулом. Его торс вырастал из сиденья, как орхидея из пня. – Бред, – прошептала Лиза. Мигнула: наваждение прошло, в будке стояла полутьма, а окошечко было таким крохотным, что туда и мелкая купюра, наверное, протискивалась с трудом. – Хотите поменять доллары, евро? – спросил кассир. – У нас хороший курс. – Спасибо, – сказала Лиза. Повернулась и, опустив зонтик, мокрая, как мышь, пошла по направлению к станции метро. * * * Ее страх выбиться из привычного был, скорее всего, простым неврозом. Рутина служила оболочкой защитного пузыря, стоило пробить в ней крохотное отверстие, как вся ткань мира расползалась. В детстве Лиза иногда ловила себя на странном ощущении: она будто не знала, кто она, привычные вещи казались новыми, собственное имя – странным. Это были жуткие, неприятные моменты, сродни падению с высоты. Она всерьез верила, что, если пойти по незнакомой улице, заблудиться в чужом городе, просто выйти на неправильной станции метро – можно превратиться в другого человека и забыть, кем был раньше. И стоять перед дверью, хмурясь, роясь в чужих воспоминаниях, осознавая, что дверь знакома – но чужая. Чужая – но в нее придется войти и жить. – Лизавета, – сказала Алена, которая отлично знала, что Лиза терпеть не может, когда ее так называют. – Пашка женится. Пашке было двадцать, он снимал наушники только в ванне, потому что его мозг составлял одно целое с ай-фоном. Лиза была уверена, что такие, как Пашка, не женятся никогда. |