Онлайн книга «Одержимая»
* * * — Не мое дело, конечно, но, Ира, это перебор. Смотри, череп треснул. — Ну и фиг с ним. — Скатерть вся в воске! А если бы загорелась? — Чему тут гореть. — А мало ли? И эта тетка ушла, знаешь… Как бы она ментов на нас не навела. Или налоговую. — Да ладно. Откупимся. — Раз откупались, два откупались… Ир, а что случилось-то? Ирина двумя руками взялась за гудящую голову: — А что обычно случается? Отдохнуть мне надо. Вика скорбно покачала головой. Ирина знала, что она ищет работу. Если бы не дочь — Вика давно ушла бы на меньшие деньги, но Даше надо было оплачивать репетиторов, и в перспективе маячила плата за обучение, если девочке не удастся поступить на бюджет. Демону плевать было на все эти житейские подробности. Она стоял в углу, скрестив на груди руки, и сверлил Ирину взглядом; Ирина не глядела на него — не потому, что боялась, а потому, что презирала. Все мужики сволочи. Даже мертвые мужики. Эти — в особенности; ну почему не рассказать несчастной женщине правду? Веселее ей от этого не станет — но станет хотя бы спокойное. Хотя бы оплачет его и будет жить дальше. Она-то, в отличие он самоубийцы, живая… Так нет же! Ему плевать, что она чувствует! Ему вообще плевать на семью, на детей, — ничего удивительного! Мужик вульгарный, натуральный, во всей своей красе. Допустим, в самоубийстве нелегко признаваться. Но оправдывают как-то и самоубийц! Помрачение рассудка, психическая болезнь, мало ли… Да и не требуется признаваться! Просто заткнись и промолчи! Ирина сама бы все расписала так, что у вдовы ни тени осуждения — только жалеть, любить, оплакивать, свечку в церкви, панихиду… Хотя, если самоубийца — какая там панихида. — Но я все равно буду работать, — сказала Ирина Вике в упрямую спину. — На сегодня еще кто-нибудь есть? * * * Бабулька явилась раньше назначенного, от чая отказалась, так что Вике пришлось развлекать ее разговором, пока Ирина лихорадочно приводила себя в порядок. Повязала белый платок, мельком глянула в маленькое круглое зеркало; сделала масляные глазки. Бабулька не сказала заранее, чего хочет. Только бы не порчу: тогда придется отказываться, выдумывать что-то и снова терять в деньгах… Ирина нахмурилась в зеркало, изображая праведный гнев. Спрятала пудреницу в карман брюк, поправила белую хламиду, приподняла стул и резко опустила — стук ножек о деревянный пол был хорошо слышен на кухне. Уселась, кончиками пальцев играя с пламенем свечи; вошла пожилая деревенская женщина, повидавшая на своем веку и войну, и мир, и двадцатый съезд КПСС. Пожалуй, бабулькой ее окрестили сгоряча. Морщиниста, конечно, и тяжеловата, на подбородке редкие волоски — но сама при макияже, прическа в порядке, во взгляде — достоинство. Поздоровалась, огляделась, села. Выложила на стол свежую газету из тех, что продаются в каждой электричке. Развернула газету, достала старый конверт; развернула конверт, достала бумажный пакет; и только из пакета, когда Ирина совсем уже приуныла, вытащила цветную фотографию: мужичок лет сорока, круглолицый, добродушный с виду, если и пьющий, то не очень. — Сын? — Ирина понимающе прищурилась. Женщина обиделась: — Валера это! Ирина поняла, что авторитет ее как провидицы рухнул, будто обелиск с горной вершины. Еще секунда — и клиентка уйдет, не заплатив ни копейки, да еще, пожалуй, обзовет на прощанье нехорошим словом… Она хищно прищурилась: — А муж твой, часом, не гулял с блондинкой? Гулял, сказали ей округлившиеся глаза старушки. Не обязательно с блондинкой, но гулял совершенно точно — со многими. И получал за это скалкой по хребту. — Так это его сын, — резко заявила Ирина. — Твоего мужика. Сам не знает, конечно. — Не может быть, — прошептала клиентка. Ирина слишком поздно поняла, что клиентка имела виды на молодого. Сообрази она минутой раньше, и тетка повадилась бы ходить, как на работу, за обрядами женской привлекательности, а теперь все кувырком, потому что сидя за столиком со свечкой и черепом, ведьма думает вовсе не о деле. Так хирург ошибается за операционным столом, так диспетчер направляет навстречу два самолета… А всему виной личная жизнь мертвого Олега — с его вдовой, с его семьей, с его ослиным упрямством. — А разницы-то нет, — она попыталась в последний момент подхватить удачу. — Он же не твой по крови. Греха нет никакого. Будем приворачивать? Женщина горестно глядела на фотографию Валеры, качая головой, будто что-то про себя подсчитывая. — Соседский он. Напротив их дом, уже сорок лет как… Ах, Васька-Васька, неужели так удружил? Пойду, плюну на твою могилу, Васечка, за такое… Краем глаза Ирина заметила движение. Едва удержалась, чтобы не вздрогнуть: демон нависал над столом, что-то высматривая в горке из бумажных оберток. — Вытащи газету! — велел сухо. Ирина не шевельнулась. — Вытащи и разверни газету, ведьма, — повторил демон голосом, от которого поседел бы даже мраморный памятник. Ирина сглотнула. Позволила себе длинный укоризненный взгляд; сдалась. Вытащила из-под фото, конверта и оберток принесенную клиенткой газету. — Хотела я его привернуть, — бормотала клиентка, глядя на фотографию, — парню сороковник, а до сих пор не женат, молодых боится. Хотела бы я Валерку себе взять, хлопец он ласковый… сильный… — Вот он, — сказал демон, указывая длинным бесплотным пальцем на фото на первой странице. «Народному Художнику России Эдуарду Раевскому сегодня исполняется семьдесят лет», — прочитала Ирина в заголовке. На фотографии улыбался тонколицый, вполне сознающий свое величие пожилой мужчина. За его спиной, удаляясь в перспективе, помещались его работы, но разглядеть как следует можно было только одну картину — портрет девочки с букетом сирени. — Есть у меня к тебе доверие, — помолчав, сообщила клиентка. — К другим, сколько их перевидала, доверия нет. А ты мне с самого начала глянулась… Точно — Валерка сын Васькин? Или, может… — Этот человек, — сквозь палец демона слегка просвечивало фото художника, — покончит с собой сегодня. В любой момент с четырех ноль-ноль и до полуночи. Причина… причина — трагическая гибель внучки. — О блин, — пробормотала Ирина очень тихо, но клиентка услышала. Замолчала. — Так что? — снова заговорила, требовательнее. — Точно сын? — Сын, — сказала Ирина. — А приворачивай, — спокойно сказала клиентка. — Греха в этом большого нет… А Ваське отомщу, кобелю. Приду на могилу, так и скажу: Валерка-то, сынишка твой, не чета тебе мужик! |