Онлайн книга «Привратник»
— Орвин погиб, — тихо сказал Легиар. Марран вздрогнул: — Из-за меня? — Нет, — отозвался Легиар после паузы. Помолчали. — Я соврал Эсту, — сказал Марран, прислонившись затылком к стене и закрыв глаза. Легиар с трудом поднял изломанную бровь: — Что? — Я сказал ему, что не было пари. А пари было. Мы побились об заклад с мельником Хантом, что… — Помолчи, ладно? У меня в ушах… звенит. Уймись. Хлоп… Хлоп… — колотилась оконная рама. Жалобно вскрикивало стекло. — Я думал, тебе от этого легче, — извиняющимся тоном пробормотал Марран. Легиар двинулся к нему через всю большую комнату. Подошёл вплотную, так что Марран отпрянул, вжавшись лопатками в стену. — А мне не легче, — хрипло сказал колдун. — Наверное, мне никогда уже не станет легче. И отвернулся, опустив плечи — поникший, усталый, будто вынули из него ту тугую железную струну, о которую обломала зубы чудовищная Третья сила. Где-то в доме заплакал ребёнок. Руал почувствовал, как глубоко в нём отозвался этот плач — будто затянулся где-то внутри огромный, запутанный узел. Плач стих — закрылась входная дверь. — Они ушли, — шёпотом сказал Дамир. — Она и этот, муж её… Узел подёргивался, сжимаясь. — Мне надо… — начал было Руал, но не услышал своего голоса. Начал вновь: — Я должен… догнать. Ларт отошёл. Тяжело навалился на стол. Помолчал, опустив голову. Потом поднял изувеченное лицо: — Конечно, должен. Они уходили, спускаясь вниз, с холма. Руал не мог бежать — подгибались ноги. В отчаянии, что теряет её, он крикнул глухо, и крик тут же был унесён ветром, но она услышала и обернулась. Потом обернулся Март. Снова налетел ветер, поднял столбом палые листья, закрутил и бросил — Ящерица двинулась Руалу навстречу, медленно, будто неохотно, через силу, с трудом. Март смотрел ей в спину и немо разевал рот, будто выброшенная на берег рыбина. Встретились. Удивлённо воззрившись на незнакомца, забормотал что-то малыш у неё на руках. Она, не глядя, сунула ребёнку тряпичную игрушку. — Ты спасла мне жизнь. — Мы квиты. — Уходишь? Малыш потянул игрушку в рот, с удовольствием ухватил её розовыми дёснами. — Руал… А помнишь, муравьи? …До чего тёплым был золотистый песок на речном берегу, под обрывом! В песке этом ползали, обуянные азартом, двое подростков, а между ними, на утрамбованном пятачке, разворачивалось муравьиное сражение. Чёрными муравьями командовала Ящерица, а юный Марран — рыжими… Некоторое время казалось, что силы равны, потом рыжая армия Руала отступила беспорядочно, чтобы в следующую секунду блестящим манёвром смять фланг чёрной армии, прорвать линию фронта и броситься на растерявшуюся Ящерицу. — А-а-а! Прекрати! Муравьи взбирались по голым загорелым щиколоткам… Она прыгала, вертелась волчком, стряхивая с себя обезумевших насекомых. Марран сидел на пятках, утопив колени в песке, и улыбался той особенной победной улыбкой, без которой не завершалась обычно ни одна из его выходок… — Ну и целуйся с муравьями своими! — кричала она обиженно. — Ну, целоваться я хочу с тобо-ой… И он набил полный рот песка, ловя её ускользающие, смеющиеся губы, пытаясь удержать вёрткое, как у ящерицы, тело, остановить хоть на миг, почувствовать, как с той стороны тонких полудетских рёбер колотится сердце, колотится и выдаёт с головой её радость, возбуждение и замешательство… Пересчитать песчинки, прилипшие к бёдрам и коленкам, запутавшиеся в растрёпанных волосах… Куражился осенний ветер. Поодаль ждал Март, её муж, ждал, не замечая судорожно стиснутых пальцев. Ребёнок слюнявил тряпичную куклу. — Муравьи? Нет, кажется, не помню. Тучи то и дело перекрывали солнце, и тогда казалось, что кто-то накинул тёмный платок на огромную лампу. — А… Как ты дразнил меня, помнишь? …Изумрудная ящерица на плоском камне. Оранжевые бабочки над зелёной травой… Она умела тогда превращаться в ящерицу, и только в ящерицу, и мальчишка смеялся: — А в стрекозу можешь? А в саламандру? А в дракона? — Ну, хватит, Марран! Можешь больше не приходить! Он поймал её и оторвал тёплый, подрагивающий хвостик, повесил на цепочку и носил на шее, ощущая ежесекундно, как он щекочет его грудь под рубашкой… Она злилась до слёз. Это было раньше, давно, давно, ещё в детстве… — Нет, не помню, Ящерица. Не помню. От рощи несло сыростью; Ильмарранену казалось, что он врос в пригорок, врос, заваленный листьями по колено. — А река, форели? Вспомни, Марран! …Река была тёплой, кристально чистой, и в самую тёмную ночь он различал в потоке плывущую впереди серебряную форель. Он и сам был форелью — крупной, грациозной рыбиной, и ему ничего не стоило догнать ту, что плыла впереди. Она уходила вперёд, возвращалась, вставала поперёк реки, кося на него круглым и нежным глазом. Он проносился мимо неё, на миг ощутив прикосновение ясной, тёплой изнутри чешуи, и в восторге выпрыгивал из воды, чтобы мгновенно увидеть звёзды и поднять фонтан сверкающих в лунном свете брызг. Потом они ходили кругами, и круги эти всё сужались, и плавники становились руками, и не чешуи они касались, а влажной смуглой кожи, и весь мир вздрагивал в объятьях счастливого Маррана… А потом они с Ящерицей выбирались на берег, потрясённые, притихшие, и жемчужные капли воды скатывались по обнажённым плечам и бёдрам… Он перевёл дыхание. Воспоминание поселилось в нём, заслонило осенний день, и сильнее затянулся внутри него тугой болезненный узел. — Форели? Он вспомнил, как мягко светит луна сквозь толщу вод, как хорошо смотреть на неё из глубины прозрачной реки. Март уже стоял рядом — бледный, осунувшийся, встревоженный. Попробовал взять Ящерицу за плечи: — Стель, пойдём… Ребёнок у неё на руках выронил игрушку и завозился возмущённо. Март подобрал куклу и смял её в руках: — Ну, пойдём… Пойдём, мальчишка будет капризничать… Пойдём… Другая рука отстранила его. — Оставь… — тихо произнёс Легиар. Руал встретился с Лартом глазами. Март потянулся было взять ребёнка, но Ящерица не отдала. Так и остались стоять, как стояли — между ними посапывал, пускал слюнки малыш, пытаясь ухватиться за Руалову рубашку. — Ты… Руал, зачем ты меня… позвал? |