Онлайн книга «Билет в Зазеркалье»
Зато Мила Иосифовна зачастила к ним. Она вернулась в свою квартиру, хотя регулярно заявляла, что боится выходить из подъезда, ожидая нового похищения. Так как у Женечки в школе начались каникулы, Инна намеренно проводила три дня в неделю дома, сочтя, что Людмила Львовна во «Всякой литературной всячине» неплохо справляется и без нее. В конце концов, у нее под рукой был компьютер, смартфон и скайп. Теперь, незадолго до ее пятидесятого дня рождения, у нее начиналась новая жизнь. Инна уже все обдумала. Работать она будет меньше и по большей части из дома. В офисе «Всякой литературной всячины» станет появляться только в случае крайней необходимости. Станет уделять больше времени Женечке. Возобновит, наконец, регулярные занятия с персональным тренером. Может — хотя раньше полностью исключала это для себя — сделает круговую подтяжку. И поправит форму груди. Нет, Тимофей ничего не говорил и даже не намекал и очень даже любил ее грудь, однако… Однако возраст, а также сила земного притяжения давали о себе знать. Нет, все-таки ей придется немного поднапрячься, чтобы стать достойной женой красавца, который моложе ее на восемнадцать лет. Точнее, почти на девятнадцать. Наконец, настал день в конце июня, когда, открыв глаза, Инна поняла: вот ей и «полтинник». Как же жизнь пронеслась — покупала билет на обычную электричку, а в итоге оказалась в суперэкспрессе. Только было двадцать, потом уже тридцать, вот и сорок. Наконец пятьдесят. А что она скажет в восемьдесят? Господи, а ведь Тимофею тогда будет шестьдесят один или шестьдесят два! Тоже, надо сказать, не мальчик. Этот не-мальчик, нежно поцеловав Инну, протянул ей букет ландышей — знал, хитрец, что это ее любимые цветы! — С днем рождения, любимая! — произнес он и подмигнул. — Готовься! Завернутый в простыню на манер римской тоги, Тимофей прикоснулся к мобильному, раздался звук барабанной дроби — и в спальню промаршировал с букетом точно таких же ландышей Женечка. — Мамочка, с днем рожденья, с днем варенья! Как же я тебя люблю! Он бросился к ней на кровать, а Инна, чувствуя, что по ее щекам текут слезы, осознала: вот они, двое ее самых любимых мужчин на свете. После легкого завтрака Инна отправилась в салон красоты — вечером в подмосковном особняке, где теперь обитал Геныч со своей Инной, был запланирован прием. Детали этого приема не разглашались, и Инна понимала, что это будет их последний совместный праздник, однако все равно (или именно по этой причине?) предвкушала настоящее чудо. Тимофей, поцеловав ее на прощание, сказал: — Извиняюсь, если немного задержусь. — Сюрприз готовишь? — допытывалась Инна. — Не позднее как сегодня вечером узнаешь, — ответил он. — Ну, до скорого! Последующие часы Инна провела в салоне красоты, дав себе зарок — никогда более не подвергаться всем этим бесчеловечным процедурам, тем более в течение нескольких часов! Разве что на свой столетний юбилей. Когда длинный лимузин доставил ее в подмосковный дворец, порог которого она вообще-то зареклась больше не переступать, Инна поняла, что волнуется. Но причин для волнений не было: выглядела она потрясающе — облаченная в темно-желтое платье, с экстравагантными жемчугами на шее, в рыжих волосах и вокруг запястий. — Мамочка, ты такая красивая! Как принцесса из сказки! — завопил Женечка, тоже нарядный, в пестрой жилетке, бросаясь к ней в холле особняка. — Ты теперь всегда такой будешь? — Только на день рождения! — ответила она с улыбкой, обнимая сына. Странно было оказаться в собственном доме, зная, что хозяйка здесь теперь другая. Инна отметила, что цветочные гирлянды подобраны со вкусом, а вот с воздушными шарами переборщили. Ей все же исполнилось не пятнадцать, а пятьдесят. По лестнице к ней сбежал Геныч — сияющий, в расстегнутой рубашке, со свисающей с воротника черной бабочкой. — Поздравь меня, Нинка! У меня сын родился! Буквально час назад! Как знал, что в твой день рождения на свет появится! Инна инстинктивно прижала к себе Женечку. — Прием отменяется? — спросила она. А муж захохотал: — Прием будет таким, что запомнится всем до конца жизни! Где музыканты? Хочу Моцарта! Внезапно Инна осознала, как нелепо выглядит — разодетая подобно сказочной принцессе (хотя бывают ли пятидесятилетние сказочные принцессы?), она приперлась по настоянию своего супруга, скоро бывшего, в свой дом, уже бывший, чтобы узнать, что спутница жизни супруга, а вскоре и его законная жена, родила ему сына. Второго, которого Геныч упорно называет единственным. Взглянув на себя в гигантское зеркало (раньше его не было, установлено наверняка по приказанию новой хозяйки), Инна вдруг поняла — она снова оказалась в Зазеркалье. Только Зазеркальем стал в итоге ее дом. — Мамочка, у меня теперь есть братик? — спросил Женечка подозрительно спокойным тоном. Отрицать очевидное было бессмысленно, и Инна ответила: — Да, солнышко. — А можно мне на него посмотреть? — продолжил он. Инна, поцеловав сына в макушку, ответила: — Это папу надо спросить. И отметила, что сын больше не противится этим телячьим нежностям, что было крайне подозрительным признаком. К ней подошел один из людей мужа, засыпая комплиментами и абсолютно не нужными фактами про то, сколько будет гостей, какие вина подадут и какие СМИ прислали светских хроникеров. Взяв сына за руку, Инна прошла в большой зал для приемов, который был декорирован с изяществом и вкусом, но не ее вкусом. Ей захотелось развернуться и уйти прочь. Но Инна понимала, что, если сделает это, Геныч обидится, причем серьезно. Очень серьезно. Хотя когда он заводил параллельную семью и новых детей, тоже мог бы подумать о том, что она обидится на него — серьезно, очень серьезно. — Мамочка, а можно я тебе подарок вручу прямо сейчас, а не при всех? — спросил Женечка, и Инна, присев перед ребенком (хотя в длинном бальном платье и на огромных каблуках это далось нелегко), произнесла: — Ну конечно же, мой родной! Женечка, обняв ее за шею, прошептал ей на ухо: — Мамочка, я тебя очень-очень люблю! И поэтому хочу подарить тебе вот что… |