Онлайн книга «Так любят люди»
И что? И ничего… Невозможно забыть то, что невозможно забыть. Первая любовь — это никакие не уроки. Первая любовь — это фундамент всех будущих отношений. Здравствуй, дедушка Фрейд! «Помните свою первую любовь? И как оно было? Хреново. Понимаю. Вот эту хреновость вы по жизни и понесете. В добрый путь!» А потом появилась Катя. Точнее, мне показалось, что она появилась. Одиночество — это время одиноких ночей. Телефон — это верный страж одиночества. И ведь она знает, что не могу без нее. Знает. И пользуется этим. Они всегда так делают. Они — ответственные за жизнь на планете — все чувствуют и радостно этим пользуются. И так всю жизнь. Как же надоело! Уже полтинник пробил. Дети есть и деньги есть. И опыт есть. И одышка есть. И «молодым человеком» уже никто больше не назовет никогда. А фигня эта все длится и не собирается заканчиваться. Ей трудно, что ли, позвонить? Или написать? Трудно ей?.. Алексей, 46 лет, водитель: — На самом деле я зря пришел. Такие вещи самому надо решать, но не получается у меня. Говном не хочется быть. Такие дела… Говном никогда не был. Это для меня важно — этим вот не быть. Большой человек сидит, опустив голову. Говорит о том, о чем говорить не хочется. Но продолжает и продолжает, и продолжает… — Жену мою бывшую Земфирой зовут. Татарка, понятно. Правда, московского разлива. Язык родной, татарский, — она ни в зуб ногой, как говорится. Кстати, не знаете, почему так говорится? Почему это надо — в зуб ногой? Ладно, проехали. К делу. Мы, значит, с Земфирой поженились пять лет назад. Сначала хорошо жили, а потом начали ссориться. Не знаю почему. Она властная вообще очень. Я думал, что для восточных женщин это не характерно, но, может, потому что московского разлива? А может, не поэтому. Раздражать начали друг друга. Это я вам так скажу — последнее дело. Если супруги друг друга раздражают — последнее дело. Кричат там, ругаются — можно еще пережить, но если раздражают — кранты, все, сливай воду, как говорится. А так почему говорится?.. Какую надо воду сливать? Откуда? Ладно. И тут, по закону вредности, Земфира забеременела… А может, почуяла, что кранты наступают, и тогда решила… Не знаю. Кто этих баб разберет с их хитростями? Кстати, не знаете, что значит слово «кранты»? Все хочу посмотреть — не соберусь никак. Не суть. Девчонка родилась, Лизка, хорошая такая, здоровенькая. Но раздражение никуда не делось. И не то чтобы мы там ругались… Просто не могли друг друга видеть. Ну невозможно ж так жить. И разойтись нельзя — дитё потому что. И вот мы решили, что будем видимость семьи создавать, но при этом каждый станет жить той жизнью, какой хочет. И спать будем в разных местах. Вроде как соседи. Да! Я тут «Анну Каренину» посмотрел… Новое кино. Не видели? И как? Мне тоже понравилось. Это я к чему? Они там в разных комнатах спали: Боярская и этот, второй актер, который муж законный… Не знаю фамилии. — Виталий Кищенко. — Да? Ну и Бог с ним. Хороший актер. Это я к чему? Они ж в разных комнатах спали! Наверное, когда любовь была у них, соединялись на каком-нибудь там диване — ребенка же зачали как-то, правильно? Однако так получается, что спать в разных комнатах — нормальное российское дело. Типа традиция. Ну и вот… Мы так решили с Земфирой тоже… И еще одна договоренность была: если кто у кого появится, в дом не водить. Ну, этот, помните, сказал… Кищенко, да? Каренин: мол, на стороне — давай, а в дом мужа хахаля своего не води! Вронского муж Боярской играет, знаете? В общем, любовника в дом не води. А она ослушалась, сука. Ладно… Стали мы жить с Земфирой типа по-соседски. Спокойней стало как-то. Такие дела. Скандалы… Их и так мало было, а тут прекратились совсем. И раздражение поутихло как-то… — Вы изменяли жене? — В каком смысле? Изменять — это когда втайне. А тут какая измена? Договоренность же была! Нет, ну появлялись какие-то, конечно, женщины-полуходовки. Понимаете, да? А как же! Я ж здоровый мужчина, мне нежность нужна. Но полуходовки только. С которыми только наполовину все есть. Не всерьез как-то… Хотя были, да. Но это к делу не относится. В общем, так жили потихоньку-помаленьку, дочь растили. И тут Земфира мне говорит: — Я, — говорит, — полюбила другого и ухожу к нему. И я чего-то расстроился. Хотя понятно было, что к этому все идет, а расстроился чего-то. Но сказал: препятствий чинить не буду, только ты крепко подумай. У нас, конечно, жизнь странная с тобой, но так бывает, что люди такой странной жизнью поживут, перемелются в ней и выходят другими. В общем, говорю, захочешь если — все сначала можем попробовать начать. Все-таки ребенок у нас, и вообще — не чужие люди. Не знаю, зачем я это сказал. Как-то все необдуманно получилось. Она ведь без предупреждения заявление свое сделала, я подумать-то над ответом не успел. И сказал, что на сердце было. Такие дела. Однако после этого всего Земфирка моя задумчивая какая-то стала. Я-то думал: она про жизнь свою… ну, в смысле, нашу… думает, оказалось — нет. Оказалось, замышляла она совсем другое. И вот теперь я к сути подхожу. Опять опускает глаза, будто разглядывает что-то на столе. — Сижу однажды вечером, играю с дочкой. Входит Земфира, а рядом с ней мужик. Земфира представляет нас: Алексей, Иван. Я сразу понял, что это как раз тот, к кому она намылилась отваливать. Не знаю почему. Но как-то сразу понял. Не почувствовал, а вот именно что понял. Конкретно. Земфира говорит: — Иван хочет с тобой поговорить. Я чё? Хочет — значит хочет. Мы на кухню пошли. Иван бутылку «Белуги» с собой принес. Хорошая водка. Дорогая, сволочь, но хорошая. А Земфира, оказывается, закуску приготовила, как-то все на столе вмиг образовалось. Готовилась, значит… А я и не заметил. Рюмка, другая… И вот уже получается, что мы с этим Иваном «на ты», сидим и выпиваем. Знаете, сколько сидели? Не поверите! Сутки почти. Выпили все, что у нас в доме было, а запасы немалые. И все это время Иван доказывал, что Земфире с ним будет лучше, чем со мной. Чего-то такое говорил про то, сколько зарабатывает… Но это недолго… Про то, что с Лизкой я смогу общаться, сколько захочу… Чего-то такое плел про внутренний мир моей… ну, типа нашей жены… особенный, глядишь ты, какой-то мир, который он понимает, а я нет… Тоже мне сложная задача — Земфиркин внутренний мир. А дальше уже плохо помню. Только основная мысль в голове засела из того, что он говорил: мол, со мной ей будет плохо, а с ним — хорошо. Как я спать лег, позабыл совсем. |