Онлайн книга «Пещера»
«Допустит ли Триглавец превышения полномочий?» «В психиатрической клинике столицы содержится под стражей здоровый человек». «Будет ли удовлетворен научный интерес Познающей главы? За чей счет?» Павла пробежала заметки глазами. Заметно побледнела; протянула газеты обратно, как показалось Ковичу, со страхом: – Вы… Тритан ЭТО видел? Кович почувствовал, как тлеющее в душе раздражение вдруг расцветает махровым цветом. – Я не носил к нему на утверждение… Он не расписывался красным карандашом. Ты об этом спрашиваешь?.. Павла отвернулась: – Я знаю, что вы его не любите. – Он использует тебя, – Раман поднял голову, злорадно заглянул прямо в равнодушный глаз объектива. – Он использует тебя, никто тебя не похищал, это подставка. Фокус для легковерных девочек… – Когда премьера? – спросила Павла шепотом. Раман опомнился. Наверное, он просто старый упрямец. «Мастер конфликта», как говорили о нем еще в училище… Но что это за театр – без конфликта?! – Скоро, – сказал он неожиданно спокойно. – И считай, что ты уже приглашена. * * * – …Разве, берясь за эти исследования, вы не знали заранее, с какими проблемами столкнетесь? Что получение результата связано с разрушением личности донора? Вы знали об этом С САМОГО НАЧАЛА!.. Угрюмый мужчина, сидящий по правую руку полной женщины с холодным взглядом, все наливался и наливался кровью. Тонкие губы нервно прыгали: – Не вы ли кричали, что прятать голову в песок бесполезно и стыдно? Не вы ли говорили о гипотетическом противоядии, которое якобы дадут человечеству ваши изыскания? Вы морочили нам голову, вы, можно сказать, убедили нас – а теперь выбываете из игры? Надо полагать, руки должен пачкать кто-то другой, никак не вы, Тодин?! Смуглый человек с зелеными глазами неторопливо разбирал на столе авторучку с золотым пером. Кончики его пальцев уже испачкались в чернилах, и это было бы мило и трогательно, совсем по-школьному, если бы не отталкивающее, неприятно-жесткое выражение чуть ассиметричного тонкого лица: – Речь не идет о чистых руках, – выразительный взгляд сперва на полную, похожую на домохозяйку женщину, потом на собственные, выпачканные в чернилах руки. – Речь идет о категорическом запрете подобных исследований. Я настоял на пуске проекта, и я же на практике убедился… в его негуманности и неэтичности. – Какой кошмар! – сухо рассмеялась похожая на домохозяйку женщина. – Обвинения в неэтичности в устах господина Тодина… Надо полагать, физическая близость с объектом исследований специально оговорена в учебнике этики. Как замечательный способ добиться цели приятным для исследователя путем. – Избавьте, – устало попросил утопающий в кресле бородач. Смуглый пожал плечами: – Этот проект не имеет права на существование – вне зависимости от того, с кем я сплю… А если проектом не будет заниматься Познающая – значит этим никто не будет заниматься. – Совсем-совсем никто? – с усмешкой спросила женщина. – Попытка похищения как бы уже и не в счет? – Познающая сумела предотвратить похищение, – пожал плечами смуглый. – Сумела без братской помощи Охраняющей… А вот предотвращать подобные инциденты – кто должен, не подскажете? Женщина засопела. Желтолицый человечек с треугольным, похожим на эмблему лицом коротко вздохнул: – Рабочая поддерживает требования господина Тодина. Любые страдания, умышленно или без умысла причиненные невинному человеку, подрывают основы Триглавца… разрушают этический каркас. А кроме того, газетный шум, всеобщее внимание, привлеченное Постановщиком… этим Ковичем… Женщина свирепо обернулась к бородачу в кресле: – Не находил ли координатура, что налицо провокация со стороны господина Тодина? Постановщик спровоцирован, его действия поощряются со стороны… – Выбирайте выражения, – резко перебил бородач. Посидел в тишине, пожевал губами, добавил тоном ниже: – Прошу прощения. Женщина желчно усмехнулась. Смуглый осторожно раскладывал перед собой на столе мельчайшие детали разобранной авторучки. – Охраняющая обожает кидаться обвинениями, – горько сказал бледный молодой человек за его спиной. – Доказательствами, как правило, брезгуя… – Познающая струсила, – бросил угрюмый, сидящий по правую руку от женщины. Бородач метнул на него тяжелый, как камень, взгляд. – Теперь, когда этот… Постановщик создал невозможную для работы ситуацию, – женщина пожала плечем. – Когда на официальном проекте можно ставить крест… А Познающая тем временем сохраняет полный контроль над объектом… Невольно спрашиваешь себя: а не ведет ли господин Тодин двойную игру? Не уловка ли это, чтобы продолжать эксперимент БЕСКОНТРОЛЬНО? Следующие несколько минут потонули в возмущенном шуме. Лицо смуглого оставалось бесстрастным. Но из резервуара с остатком чернил расползлось по скатерти обширное темное пятно. * * * Звонок телефона заставил ее поморщиться; она ждала услышать профессионально мягкий голос доктора Бариса, и потому вздрогнула, когда трубка сказала низким, как органный бас, голосом: – Малыш, переезжаем. – Куда? – она плотнее сжала трубку. Тритан никогда не звонил ей в палату. – Я ждала, что ты утром… – У меня совсем нет времени, малыш… Сейчас за тобой придут люди. Отвезут тебя… туда, где тебя никто не тронет. – Они что, все-таки решили засунуть меня в изолятор?! Трубка зашипела – на том конце с силой втянули воздух: – Это… компромиссный вариант. Ни о чем не беспокойся. Все будет совершенно в порядке… Павла села на кровать. Усталость. Даже клонит в сон. – Приезжай за мной сам. – Малыш, не волнуйся. Я приеду. Потом. Формальности заняли минут сорок. Павла, теперь уже в привычной одежде – собственных джинсах и собственном свитере – сидела в вестибюле, знакомом до мелочей; неприятной неожиданностью оказалось то, что среди всех вещей, что были на ней в момент поступления в больницу, теперь недоставало белого серебряного браслета, подарка Тритана. Павла точно помнила, что как раз в тот вечер браслет на ее запястье был – но персонал недоуменно пожимал плечами. Соскользнул? Потерялся? Может быть… Почему-то потеря браслета показалась ей плохой приметой. И явилось, и все смелее завладело ее ощущениями одно-единственное чувство: опасно. Теперь опасно. Сейчас опасно. Почему Тритан не приехал за ней сам?! Повесив голову, она сидела на краешке цветочной кадки и терпеливо ждала, пока оформится акт сдачи-приемки; доктор Барис подошел, чтобы ободряюще похлопать ее по плечу. Пожал руку, многозначительно кивнул: |