Онлайн книга «Ангел мщения»
|
– О твоей истории, Инна. – И? Понравилась моя история? – спросила она, не замечая, что уже почти бежит за ним следом вниз по лестнице. – Не очень. Он, не выпуская ее руки, нажал светившуюся в темноте красным кнопку на двери, толкнул, выскочил на улицу, вытянув ее следом за собой. – Станешь о ней писать? Она не понимала, почему мчится за ним через двор в самую темноту, в самое опасное место. Почему она вдруг почувствовала, что может довериться ему? Потому что случайная женщина Маша, которая звонила по ее просьбе к ней домой, а потом ее соседке, не могла никак быть связана с бандитами, подставившими ее? Может быть… Потому что человек, посланный ее уничтожить, не стал бы разговоры с ней разговаривать на лестничной клетке, рискуя привлечь внимание. Не стал бы тащить ее из подъезда через весь двор, на ходу что-то объясняя. Он бы просто убил ее еще там, на лестнице. Бесшумно. Быстро. Не привлекая внимания. Может быть… – Залезай, быстро, – скомандовал он, влезая в машину, спрятанную так ловко, что Инна, проведя полдня в наблюдениях, ее даже не видела. Она со вздохом полезла на пассажирское сиденье. И они сразу тронулись. Сначала выехали из двора, потом из микрорайона, затем из города. – Куда едем? – потревожила она наконец тишину, повисшую в автомобиле. – Ко мне. Ко мне домой. – Зачем? – Инна потерла щеки. Произнесла с кивком: – Попробую угадать… Писать с меня роман станешь. Как художник картину? – Не угадала, Инна Владимировна. Твою историю я описывать не стану. – Почему? – Потому что не хочу. Потому что я хреновый писатель. Хотя моя подруга и утверждает обратное. – И это все причины, из-за которых вы решили лишиться спокойной жизни? – усмехнулась она криво. – Вы же понимаете, что моя история небезо-бидна. Она опасна. Она стоила жизни… моей маме. У нее сильно защипало в носу и глазах. В груди сделалось так больно, будто у нее лопнуло сердце. Она готова была разрыдаться. Вот-вот готова была разрыдаться. Держала себя в руках, насколько это было возможно. Все минувшие дни, взращивая в душе ненависть, держалась. – И вас бы уже не было сейчас, не встреть я вас на лестничной клетке, – произнес он, покосился в ее сторону и через минуту протянул ей коробку с платками. – Ревите, Инна. Ревите сколько угодно. И чем сильнее, тем лучше. Можете даже кричать. Громко кричать. – Зачем? – спросила она задушенным голосом. Слезы вот-вот готовы были прорваться. – Вы должны дать выход вашему горю. Со мной можно. Я пойму… Она прорыдала до самого его дома. Рыдала, причитала, жаловалась, каялась, просила прощения. Он не перебивал. Лишь изредка, когда ее дыхание заходилось, он осторожно трогал ее за плечо и легонько встряхивал. – Мы приехали, Инна, – сказал мужчина, въехав в ворота и заперев их изнутри. – Выходи. Опираясь на его руку, она выбралась из машины. Глубоко вдохнула ночной прохладный воздух. – Пахнет влагой, – хрипло произнесла она. Плохо ориентируясь в темноте, шла за ним, спотыкалась на каждом шагу. – Рядом озеро. Рыбы полно. Ты удишь рыбу, Инна? – Нет. Никогда не пробовала. – И я никогда толком не пробовал. Выходит хреново, – признался он. – Может, следует начать учиться? – Не знаю, – шепнула она со всхлипом. – Для начала надо бы попробовать во всем разобраться. А уже потом заняться рыбалкой. Хорошо тут у вас. Тихо. – Да. Тихо. Дом на окраине. Соседи далеко. Никто не мешает. Он заворочал в замке ключами, отпер дверь, потянул на себя. Нашарил рукой выключатель. Свет в просторной прихожей зажегся сразу в трех местах – под потолком большая люстра в виде колеса от телеги, над большим зеркалом в пол в тяжелой дорогой оправе красного дерева и над вешалкой. Инна ступила за порог, глянула на затоптанный полосатый ковер. – Не разувайся. У меня пыльно, – предупредил он, широко махнул рукой влево. – Идем, там кухня. Надо чего-нибудь перекусить. И поспать. – Не хочу ничего есть, – пожаловалась она, забираясь с ногами в широкое плетеное кресло возле узкого стрельчатого окна. – Вообще ничего не хочу. Даже, наверное, жить не хочу. – А это вы зря, Инна, – отозвался он, хлопоча возле плиты с омлетом. – Инстинкт самосохранения такая настырная вещь, он не позволит вам ни за что умереть раньше положенного срока. – Считаете? – усомнилась она, рассматривая мужчину со спины. Сколько ему лет? Сорок, пятьдесят? Или меньше? Понять по его внешности было сложно. В фигуре не было возрастной одутловатости, как у его студенческой подруги Марии, которой она навскидку дала бы все шестьдесят. Не спортсмен, конечно, но и не развалина. Волосы еще густы, зубы прекрасны. А легкий тремор в руках, это, видимо, от его тяги к алкоголю. Когда они вошли в кухню, Инна заметила строй пустых бутылок вдоль одной стены. Лицо немного помято, но стариковских морщин нет. Глаза ясные, невероятного голубого цвета. И взгляд… «Что за взгляд!» – восторженно воскликнула бы ее мама, познакомься она с ним. Кстати! – А мы ведь с вами так и не познакомились, – произнесла она в его спину. – Вы меня знаете. Обо мне немало знаете, как я поняла. А я о вас вообще ничего. Кто вы? И он вдруг засуетился, смутился. Стащил с бедер заляпанный жиром передник. Отставил с огня сковороду с приготовившимся омлетом. Подошел к креслу, на котором она ежилась. – Сергей Кузьмич Авдеев, – представился он, манерно склоняя голову, и даже каблуками прищелкнул. – Сорока пяти лет от роду. Не женат. Никогда не был. Детей нет. Не судим. Не привлекался. – Теперь привлекут, – невесело пошутила она, протягивая ему руку. – Готовьтесь к неприятностям, Сергей Кузьмич Авдеев. Я Инна… Инна Владимировна Комарова. Двадцать семь лет. Не замужем. Детей нет. Не судима. Не привлекалась. Но тюрьма по мне плачет, как вы поняли. И по пятам моим чешут бандиты, желая избавиться от нежелательного свидетеля в моем лице. Так что… Так что, Сергей Кузьмич, хорошо подумайте, прежде чем становиться персонажем моей скверной истории. – А я не хочу становиться персонажем, – произнес он, уставившись на свои растопыренные трясущиеся пальцы. – Я, может, хочу стать главным героем. – Ух ты! – Она вяло улыбнулась. – А я могу полюбопытствовать: зачем вам это нужно? – Чтобы спасти тебя. От них, от самой себя. Доброе дело хочу сделать. Может, впервые в жизни, – озвучил он то, над чем так долго и сам ломал голову. – Знаю, что ни одно доброе дело не остается безнаказанным, и все же… Все же хочу попробовать. – Понятно. Заскучали. Утерян жизни смысл. Там не найден. – Инна махнула рукой в сторону ровного ряда пустых бутылок из-под алкоголя. – Считаете, поможет? |