Онлайн книга «Убитые голоса»
— Значит, в курсе. Надеюсь, вы понимаете, что это не замыкание проводки и случайное возгорание? — У меня нет данных о причинах пожара, в котором сгорела семья моего боевого товарища. — Соболезную. Но это не случайность, не халатность, не замыкание. — У вас есть информация? — Нет, но я знаю, клуб подожгли. — Позвольте узнать, откуда? — Я чувствую это, Роман Владимирович. Это продолжение истории со мной. — Понимаю вашу тревогу, но советую успокоиться. Сейчас рано делать какие-либо выводы, и я, честно говоря, не вижу никакой связи между событиями, имевшими место с вами, и пожаром в Доме отдыха. — Скажите, вы можете узнать, как будет проходить следствие? Через того же Бориса Борисовича? Уланов ответил: — Но у вас, насколько мне известно, хорошие отношения с генералом Петровым. Он будет знать куда больше, чем Гарин. — Нет. Должность начальника УВД, конечно, высокая, но в большей степени политическая. Заместители же, особенно первый, коим назначен Борис Борисович, непосредственно занимаются правоохранительной деятельностью. Именно они докладывают генералу о тех или иных ситуациях. — Я ничего не обещаю, будет возможность, узнаю, если не засекретят. В общем, обо всем, что можно, сообщу. — И помните, пожалуйста, с двадцать шестого числа вы приступаете к работе у меня. — У меня хорошая память, Аркадий Анатольевич. — Еще раз прошу принять соболезнования по поводу гибели семьи вашего товарища, до свидания. — До свидания. Отключив телефон, Уланов вновь закурил. Доставая сигарету, с удивлением обнаружил, что с вечера выкурил всю пачку. И не заметил. В госпиталь Уланов приехал на такси. Удостоверение старшего офицера спецназа открыло перед ним все двери. Более того, майор-врач сам провел его в палату, где находился Игнатьев. Это была двухместная палата. Второй больной, подполковник-летчик, по приходе Уланова деликатно вышел, шепнув: — Плох он. Уланов присел на кровать летчика. Игнатьев лежал и смотрел в потолок. Роман подумал, может, вкололи такие препараты, что Игнатьев ничего не осознает? В прострации находится? Но нет, капитан повернул голову: — Рома? — Я, Влад. — Вот и свиделись. — Мы виделись в Доме отдыха. — Да? Не помню. Значит, ты знаешь, что Соня и Даша погибли? — Знаю, Влад, держись. — Как, Рома? — Собери всю волю и держись. — Стараюсь, а они перед глазами стоят. Почему их не спасли? — Не знаю, старик. — Судьба, значит. Уланов, подумав, решился все-таки спросить: — Как, по-твоему, Влад, клуб загорелся от замыкания проводки или… Игнатьев, не задумываясь, ответил: — «Или», Рома! — Ты что-то знаешь, чего не знает следствие? — Да. — Со мной поделишься? Капитан рассказал о подозрительной троице, вылезавшей из клуба накануне пожара, о мужчине в коридоре и о моторке на реке. — Звук мотора был слабым, едва слышным, но я услышал. — Значит, Влад, в номере двадцать шестом женщина приняла четырех мужчин? — Да. Симпатичная женщина, вот только глазки бегали. — Значит, пятеро как минимум находились в двухместном номере? — Да. — И они были в клубе накануне пожара? — Трое из них с пустыми рюкзаками. Спрашивается, что они там делали? Ответ, по-моему, очевиден — готовили возгорание. — Ты их потом видел? — Нет! — А опознать сможешь? — Конечно. Странный вопрос для офицера спецназа. — Странно, Влад, другое, пять человек в одном номере. — Согласен. А еще странней, что до этого трое из них были в пустом клубе. — Да. Ты сможешь поговорить с одним человеком? — Кто такой? — Мой друг, начальник криминальной полиции области. Мы вместе с ним обезвредили банду с отравляющим веществом и раскрыли дело по захвату земель. — Слышал. Ребята говорили. Если он твой друг и вы вместе работали, поговорю. — Если я вызову его сейчас, ты не против? — Нет. Хуже всего сейчас для меня оставаться одному. — Я тебя понял. Уланов достал сотовый, набрал номер Гарина: — Боря? Ты слишком занят? — Уже нет, прибыл старший следователь по особо важным делам, он принял руководство. — Я у Игнатьева. — Как он? — Держится. И рассказывает очень интересные вещи. Подъезжай, послушаешь. Думаю, это поможет нам установить истину. — Нам? — А ты что, хочешь, чтобы после произошедшего с семьей моего товарища я смотрел на это со стороны? Плохо ты меня знаешь. — Значит, опять, как с отравой и снайпером? — Да. — Хорошо. Местные пригнали сюда машину, я выезжаю. Да, в какой вы палате? Уланов спросил у друга: — Какая тут палата? — Триста двенадцатая. — Триста двенадцатая, Борь. Корпус «А». — Палата триста двенадцатая, корпус «А», буду! — Ждем! Роман сообщил о разговоре с Игнатьевым полковнику Смолинскому. Моторная лодка причалила там же, откуда выходила вверх по течению. Ушаков и Чуйко вытащили ее на берег, сняли мотор, скамейки, открыли клапана. Воздух со свистом вырвался из резервуаров. Они и не подозревали, что их видят. А видел их все тот же неугомонный житель Луговой Иван Петрович Скрябин. Вечерняя проверка сетей не дала нужного результата, в рюкзаке старика лежала мелочь, в основном подлещики, язь, окунь. Он спрятал свою лодку в тот момент, когда услышал звук мотора. Прошел до бухты, залег. Было интересно старику, что это за люди такие шастают по реке. И не рыбаки, и не отдыхающие, сторонятся людей. Ушаков забрал мотор, все остальное взял Чуйко, вышли на поляну, присели. Рядом в кустах неслышно устроился старик. — Ну, что, Степа? — спросил один из «гостей». — Дело сделано? — Хорошо, что все прошло по плану. Интересно, как там отработают Дабиев со своими. — А мне неинтересно. Хоть и повяжут всех, свою долю мы получим. |