Книга Византия сражается, страница 33 – Майкл Муркок

Другое преимущество Ванды, разумеется, состояло в том, что она больше ни с кем не спала. Она была чиста. Мне не следовало принимать никаких мер. Это было очень удобно. В ту ночь я размышлял о том, как отомщу кузену и Кате. Дядя Сеня не пришел к обеду, так что у меня не было возможности выдать Шуру – или себя. После трапезы тетя Женя включила граммофон, и мы послушали несколько популярных еврейских мелодий. Мы с Вандой извинились и удалились пораньше. Мне с ней было гораздо удобнее, чем с Катей. Наши отношения были совершенно другими. Я стал учителем, преподающим внимательной, покорной ученице основы восхитительного разврата.

Мои развлечения с Вандой никак не повлияли на страстное желание отомстить. Я стал собирать пауков для Катиного рождественского подарка. Скоро в старой чайной коробке их было больше десятка. Но я хотел раздобыть побольше. Чтобы пауки не начали поедать друг друга, я ловил различных насекомых и кормил своих пленников каждый вечер. Ванда не знала, что у меня в коробке, я не стал ей говорить. Тем временем я покупал подарки, которые следовало вручить за столом в сочельник. Дядя не хотел отмечать Рождество. Как и моя мать, он не слишком много внимания уделял церковным службам.

Накануне сочельника я сказал дяде Сене, что хотел бы побеседовать с ним в кабинете. Он казался рассеянным. Война, конечно, существенно затрудняла бизнес. Частичная блокада помешала доставке некоторых важных грузов. Я решил отомстить Шуре как можно быстрее. Дядя Сеня сидел за столом спиной к окну. На нем был тяжелый черный пиджак и черный галстук.

– У меня тревожные новости, Семен Иосифович, – начал я, – но я обязан вам рассказать, в чем дело. Вы, конечно, можете поступить так, как сочтете нужным.

Это позабавило дядю. Его настроение, казалось, улучшилось. Он предложил мне сесть на один из любимых жестких стульев с плетеными сиденьями. Дядя Сеня откинулся на спинку кресла, отделанного кожей, и зажег бирманскую сигару. Комната начала заполняться тяжелым маслянистым дымом.

– Надеюсь, ты не попал в беду, Максим.

– Я тоже на это надеюсь, дядя. Мать пришла бы в ужас, если бы узнала о том, что произошло.

– Произошло? – Он встревожился.

– Или могло произойти, как мне кажется. Я уверен, что Шура связался с мошенниками.

Дядя был удивлен. Он положил свою сигару в медную персидскую пепельницу и почесал голову. Наконец недоуменно улыбнулся.

– И почему ты так решил?

– Он впутался в аферу и, похоже, работает с Мишкой Япончиком.

– Каким Мишкой?

– Япончиком. Это очень известный бандит из Слободки.

– Да, я слышал о нем.

Это было не удивительно. Подвиги Мишки описывались во всех известных одесских газетах. Его упоминали даже в дешевых романах о Нике Картере и Шерлоке Холмсе, которыми мы тогда зачитывались.

– Он вымогатель, – сообщил я, – и налетчик, заставляет местных жителей платить ему деньги за защиту. Если они отказываются. убивает людей или сжигает их лавки. Он связан с торговлей наркотиками, проституцией, нелегальным алкоголем, владеет кабаками и кабаре, подкупает полицейских и городских чиновников.

Дядя Сеня снова удивился:

– Такой еврей мог бы присоединиться к черной сотне.

– И он нанимает на работу молодых парней, – продолжал я. – Самых разных. Украинцев, кацапов, как они называют русских, греков, армян, грузин, мусульман – всех. Он плетет сети, как, – я замялся, – как паук.

– Боже, сохрани нас! Ты уверен, что этот бандит существует не только в твоих журналах о Пинкертоне?

– Да, – ответил я, – Шура попал к нему в лапы.

– Не могу в это поверить.

– Шура и меня пытался заманить, использовал как переводчика. Я поднимался на борт английского корабля, где он покупал наркотики.

Дядя Сеня отвернулся от меня и посмотрел в окно. Он наблюдал за маленьким ребенком, шагающим по бревну. Мальчик пошатнулся и упал. Дядя Сеня снова обратился ко мне:

– Думаю, ты ошибаешься, Максим. Шура работает на меня.

– Конечно, он передает сообщения с кораблей и от торговцев и следит за разгрузкой. Но все остальное время проводит с ворами и проститутками. Есть такое место, называется «У Эзо». Еврейский кабак. Возможно, вы слышали о нем?

– Я не часто хожу по кабакам в Слободке.

– Это ужасное место. Шура попал в плохую компанию и пытался втянуть туда меня. Я отказался, и теперь он злится.

– Вы поссорились?

– Я сказал, что он ведет дурную жизнь.

– Он молодой бездельник. Такой же, как и ты.

– Есть разница, Семен Иосифович, между бездельником и преступником.

– И молодые люди не всегда ее замечают. – Он взмахнул рукой.

Я был разочарован.

– Мне кажется, что Шуру надо отослать из Одессы.

– И куда? В Сибирь? – язвительно произнес он.

– Возможно, отправить в плаванье. Это пошло бы ему на пользу, научило бы чему-нибудь.

– Он просил тебя поговорить со мной об этом?

– Вовсе нет. – Шура ни за что не захотел бы уехать из Одессы, от Кати. А если бы его отослали, я заполучил бы обеих девушек. Открыв коробку с пауками, Катя не поймет, что она от меня. Я мог продолжать с того места, на котором мы остановились. Предложение отправить Шуру в плаванье возникло как будто по наитию.

– Шура – тот еще моряк. К тому же идет война… – Дядя Сеня вновь зажег свою сигару.

– Думаю, он сможет научиться.

– Ты сказал ему, что пойдешь ко мне?

– Нет, Семен Иосифович.

– Возможно, ты поступил бы по-мужски, сказав ему?

– Нужно, чтобы с ним поговорил старший.

– И ты ни с кем из взрослых это не обсуждал?

– Только с вами.

– Я поговорю с Александром. Но ты должен держать это в секрете, Максим.

– Чтобы не было семейного скандала?

– Именно.

Он вздохнул. Возможно, обрадовался, что по крайней мере один из младших членов семейства оказался честен.

– Тебе лучше уйти, Максим. Если увидишь Шуру, попроси его зайти ко мне.

– Попрошу, Семен Иосифович.

Не прошло и часа, как я спустился вниз, чтобы подыскать упаковочную бумагу для подарка Кате, и увидел, что Шура вернулся и прошел в дверь, соединявшую контору дяди Сени с домом. Я был в этом помещении лишь однажды: темное дерево и маленькие окна, столы из дуба и красного дерева с медной отделкой, служащие, сидящие за ними, вероятно, с пушкинских времен. Я удивился, почему это Шура отправился в контору, а не в кабинет.

Я замер, следя за дверью, но Шура больше не появлялся. Я решил, что он вышел через другую дверь.