— Конечно, ваше величество. — Глаза его скользнули по моей фигуре, оценивая платье, волосы, ожерелье. — Вы ведь наденете корону?
— Я не собиралась…
— Важно, чтобы вы присутствовали на этих встречах с надлежащими символами королевской власти, вы так не считаете?
Я расстроилась, подумав о том, как у меня будет болеть голова к тому времени, когда мы прервемся на обед.
— Конечно, вы правы, ваша милость.
Он снисходительно улыбнулся.
— Скоро увидимся.
Он поклонился и вышел из комнаты.
Как только дверь за его спиной закрылась, я сказала, ни к кому конкретно не обращаясь:
— Я хочу, чтобы конде Эдуардо покинул мой кабинет как можно скорее.
— Я позабочусь об этом, дитя мое, — сказала Химена, и ее тихий голос прозвучал так уверенно, что я ни секунды не сомневалась: она выполнит обещание. — Мне нужно немного времени, так что вам придется сначала потерпеть его присутствие. Но я сделаю все, чтобы поскорее вызвать его.
— Спасибо.
Химена водрузила мне на голову корону, и она показалась мне тяжелой, как мельничный жернов. Я мечтала о том, чтобы заказать новую, что-нибудь небольшое, легкое и женственное. Но казна пуста, и новая корона была бы непростительной блажью, притом что я даже не могу позволить себе увеличить численность королевской охраны.
Химена воткнула в волосы шпильки по контуру короны, но это не помогало — корона постепенно съезжала вправо, пока не надавила мне на ухо.
— Ощущения, будто у меня выросли еще одни брови, — сказала я, пробуя наморщить лоб. Конечно же, корона съехала еще дальше, загнув мне край уха. Химена пристраивала ее до тех пор, пока она не села прочно на место. «Никаких резких движений головой», — сказала я себе, когда она сообщила, что я готова.
Я почти не пользовалась кабинетом после смерти Алехандро. Это была светлая комната, отделанная деревянными панелями, с двумя длинными окнами, заставленными растущими в горшках папоротниками. Я не чувствовала себя в ней как дома. Сидя за столом, я казалась себе самозванкой, играющей в королеву. Но все же в кабинете было лучше, чем в моем огромном гулком тронном зале с троном, на котором у меня всегда болела спина.
Гектор занял место у моего правого плеча, конде Эдуардо — у левого. Охранники выстроились у окон и дверей. Секретарь сел в углу за маленький столик, приготовившись записывать. Я видела только его макушку из-за кипы документов на столе. Я должна просмотреть и подписать их все. Я старалась не обращать внимания на эту кипу — надо было подумать о другом.
Сердце у меня тяжело билось в ожидании. Как должна королева говорить с поклонником? Когда я была принцессой Ороваля, я была толстой и одинокой и питала нездоровую склонность к пыльным рукописям. Желающие взять меня в жены тогда говорили не со мной, а с моим отцом.
Теперь я стала королевой, которая все решает сама. Каждому претенденту будет что-нибудь нужно — новый титул, расширение торговых возможностей, или, может быть, просто власть. И хотя они станут утверждать обратное, никому из них не буду нужна я сама.
Я не знала, как справиться с приличествующей случаю игрой флирта и намеков, которая всегда предшествует подобным соглашениям. И вообще как ориентироваться в этом лабиринте переговоров о замужестве. Я не хотела допускать ошибок и давать конде Эдуардо повод вмешиваться и помогать мне.
— Он идет, — сказал стражник.
Я выпрямилась на стуле, пытаясь выглядеть как королева.
Вошел толстый, как бочка, человек с редеющими волосами. Глаза выпучены, выражение решительное. Капельки пота блестели над его выступающей вперед верхней губой. Он низко поклонился.
— Ваше величество, — сказал конде Эдуардо мне на ухо. — Могу я представить лорда Лиано из Альтапальмы?
Я бросила на него хмурый взгляд. Я ожидала конде Тристана.
— Я взял на себя смелость внести небольшие изменения в ваше расписание, чтобы мы могли поприветствовать моего доброго друга, — объяснил Эдуардо. — Я знаю, как вы жаждете знакомства с северными лордами.
Я не знала, протестовать или притвориться благодарной. Неужели здесь, в Гойе, принято, чтобы каждый вносил изменения в расписание монарха?
Я заставила себя успокоиться и сказать:
— Добро пожаловать, лорд Лиано. Рада видеть вас.
Он выпрямился, но ничего не сказал. Неужели мне предстояло самой направлять беседу?
— Лорд Лиано будет править графством Альтапальма, пока его старший брат не произведет на свет сына, — вмешался Эдуардо. — Он благочестивый хранитель Святых Даров и увлеченный охотник.
— Дикие кабаны, — выпалил Лиано. — Я выиграл ежегодный турнир три года подряд.
Я все смотрела на его мокрую верхнюю губу.
— О. Это… впечатляет, — сказала я.
Он всем телом подался вперед.
— И я снимаю с кабанов шкуры! Мои кожи настолько мягкие, что из них можно шить одеяние для верховой езды даже для знатных дам. Я сам делаю все охотничье оружие. И… — Он гордо выпрямился. — Я почетный член Общества защиты кабанов как домашних животных.
— Как изысканно, — пробормотала я, порядком изумленная услышанным. Я не могла выйти замуж за этого человека. Никогда. Даже для спасения моей страны. Лучше уж отречься.
Кто-то постучал в дверь, и лорд Лиано подпрыгнул.
Охранник открыл дверь. После краткой приглушенной беседы он сказал:
— Простите меня, лорд-конде Эдуардо, но вашу милость просят по срочной надобности. Это связано с письмом из дома.
Эдуардо побледнел. Он быстро извинился и поспешил к двери. Я наконец вздохнула спокойно. Спасибо, Химена.
Я снова повернулась к лорду Лиано.
— Я вынуждена прервать нашу встречу, милорд. Боюсь, мой дорогой друг конде чрезмерно поспешил, пригласив вас, — через минуту у меня назначена другая встреча.
Выражение его лица стало трагическим, как у ребенка, у которого отняли любимое лакомство, и я поспешно добавила:
— Но я буду счастлива обсудить с вами… охоту на кабанов в следующий раз. Вы останетесь в городе до праздника Освобождения?
Он поклонился.
— Конечно, ваше величество.
— В таком случае мы скоро встретимся с вами.
Когда он ушел, я повернулась к Гектору, изо всех сил сдерживавшему смех.
— Я не могу, Гектор. Только не за него.
— Вы достойны лучшего, — согласился он.
Снова раздался стук, снова негромкий разговор, и охранник распахнул дверь перед конде Тристаном.
Маленький человечек с пышными рукавами и в шляпе с плюмажем появился в дверях и отвесил размашистый поклон. Я уже собиралась поприветствовать его, когда он возвестил:
