Мы с Хименой изумленно переглянулись. Она побледнела.
Няня повернулась к конде и сказала:
— Сендара-де-вида. Это означает «врата жизни».
Он кивнул.
— Оно названо по старинной легенде.
— Ах, расскажите нам! — воскликнула я в восторге. — Я буду счастлива больше узнать о Сельварике.
На другом конце стола отец Алентин наклонился вперед, глаза его расширились. Гектор поставил на стол свой бокал и сложил руки на столе.
Конде Тристан окинул взглядом неожиданно притихших гостей, поняв, что снова привлек всеобщее внимание. Но храбро продолжил:
— Легенда совершенно апокрифическая, она гласит, что Бог создал врата, ведущие к врагу, и другие — ведущие в жизнь. Врата, ведущие в жизнь, сендара-де-вида, находятся где-то в Сельварике, и многие знатные юноши пытались отыскать их, чтобы показать себя и найти счастье. Никому, конечно же, не удалось. Но многие верят в их существование. Говорят, кто найдет их, обретет жизнь вечную и высшее счастье.
Воцарилось полное молчание, будто комнату накрыли толстым одеялом.
Наконец, Алентин проговорил:
— Странно, что я никогда прежде не слышал этой легенды.
Конде пожал плечами.
— Я едва не забыл о ней. Но Иладро мне напомнил. — Он показал на своего нарядного герольда. — Верно, Иладро?
Герольд покраснел, когда все взгляды обратились на него. Перья на его шляпе закачались, когда он кивнул.
— Да, ваша милость, — сказал он учтивым тоном, противоречившим его звучному голосу. — Легенда все еще популярна в отдаленных островных поселениях. — Он взял с блюда лепешку и сунул в рот, может быть, чтобы конде не просил его больше ничего рассказывать.
— Апокрифическая, — пробормотала про себя Химена.
— Она упоминается в одной или двух старинных рукописях, — сказал конде. — Но как знать, может быть, в легенде заключается истина, верно? Никто из нас никогда не удостаивался упоминания в священных текстах.
— Это так, — сказала Химена, но я услышала сомнение — или, может быть, удивление в ее голосе.
— Что значит «апокрифическая»? — спросила леди Геда.
Гектор сказал:
— Апокрифами называют тексты, которые считались священными, но ученые и священники доказали, что это просто легенды. На самом деле ничего божественного в них нет.
Я посмотрела на него с удивлением и восторгом. Я понятия не имела, что он знает такие вещи.
Он наклонил голову, мельком взглянув на меня.
— Но они представляют интерес как исторические документы, — сказал он, обращаясь к леди Геде. — Они многое могут сказать об обычаях и воззрениях того времени, когда были написаны.
— Ну а вы, леди Геда? — сказала я с улыбкой. — Как жена мэра не могли бы вы рассказать мне о каких-нибудь особенных блюдах — или легендах — Бризадульче, о которых стоит знать королеве?
Леди Геда расправила плечи и открыла рот, чтобы изречь нечто, что, несомненно, оказалось бы абсолютной банальностью.
— Вашему величеству стоит попросить повара приготовить…
Она замолчала, услышав, как кто-то закашлялся.
— Иладро? — сказал конде Тристан.
Герольд наклонился к столу, его били конвульсии. Глаза его закатились, в них выступили слезы. Лицо его покрылось багровыми пятнами.
Химена бросилась к другому концу стола в вихре своих кружевных оборок. В одной руке она держала вилку, а другой пыталась открыть ему рот.
Гектор рывком поставил меня на ноги. Свободной рукой он выхватил из рукава кинжал.
— Элиза, если у вас во рту есть еда, выплюньте. Скорее.
Яд. У меня внутри все похолодело.
— Я… ничего нет.
Химена засунула Илардо в горло рукоятку вилки со словами:
— Пусть вас вырвет, милорд. Это может спасти вам жизнь.
И его вырвало, огромным фонтаном полупереваренного цыпленка и лепешек, прямо на стол передо мной. Кислый запах ударил в нос.
— Лепешки! — сказал Белен. — Он был единственным, кто их попробовал.
В комнату ворвался главный повар с криком:
— Стойте! Выплюньте еду! Дегустатор только что… — Он увидел грязный стол, и кровь отхлынула от его лица. — Слишком поздно.
— Леди Геда, — приказала я. — Быстро найдите доктора Энзо. — Она вскочила и выбежала из комнаты.
— Неужели он?.. — проговорил дрожащим голосом конде, держа герольда за руку. — О, Иладро, что же ты…
Гектор, обхватив меня одной рукой за плечи и прижав к себе, отвел от стола. В другой руке он все еще держал кинжал, хотя я понятия не имела, как он мог бы его использовать.
— Воды! — закричала Химена, ни к кому не обращаясь, и перед ней тотчас появился полный стакан. Она влила воду в горло герольду. Он закашлялся, вода вылилась изо рта, но она что-то прокричала ему, и он начал глотать воду так, будто от этого зависела его жизнь. Вероятно, так и было. А потом она заставила его снова вызвать рвоту.
— Пойдемте, Элиза, — сказал Гектор и повел меня прочь из столовой.
Я сопротивлялась.
— Нет.
— Здесь небезопасно! Нам надо…
Я повернулась к нему.
— Ваш меч не защитит меня от яда. — Остальным я сказала: — Химена, оставайтесь с Иладро до прихода доктора Энзо. Все остальные — за мной, сейчас же. — Я пошла в кухню, и остальные заспешили за мной.
В кухне царил хаос. Люди носились кругом, выбрасывали еду, мыли посуду и прочую утварь. Резко пахло блевотой и горелым хлебом. На каменном полу рядом с разделочным столом лежал человек, которого я никогда прежде не видела. Он был мертв. Глаза его были широко открыты, в них застыли ужас и боль. Кровавая рвота текла у него изо рта. Девушка в платье горничной смотрела на него из-за вертела. По лицу ее текли слезы. Белен и стражники заблокировали все входы.
— Тихо! — крикнула я. Воцарилась тишина, во всех глазах застыл ужас. — Всем встать у стены, вот там, — показала я, но сначала никто не шелохнулся. — Быстро!
Толкая друг друга, они поспешили исполнить приказ и наконец выстроились в шеренгу.
Я шла вдоль шеренги.
— Кто готовил лепешки? — спросила я.
Тишина. Потом раздался робкий голос:
— Я, ваше величество. Мы с Фелипе.
Я повернулась на голос. Это была плачущая девушка.
— Вы отравили их?
— Ах, нет, ваше величество. Я бы никогда…
— Где Фелипе?
— Я не знаю. — Она не смотрела мне в глаза, косынка сползла ей на лицо. Мне стало досадно, что я не вижу выражения ее лица.
