— Большим числом идти безопаснее, — настаивала Химена. — Пять человек против нашей охраны и воинов конде Тристана? Это несерьезно. И я не уверена, что они идут за нами, чтобы напасть. Вероятно, конде послал их, просто чтобы проследить за Элизой. Это путешествие не входило в его планы, и он отчаянно пытается установить хотя бы видимость контроля над ситуацией. Лучшее, что мы можем сделать, — держаться вместе. Отправиться в Сельварику, как планировали. Чем больше их ожиданий мы оправдаем, тем меньше вызовем подозрений. Но если мы разделимся, Элиза будет более уязвима.
Конде Эдуардо не единственный, кто хотел бы контролировать ситуацию, подумала я, пока жевала кукурузную лепешку. Химену выводила из себя необходимость постоянно сидеть в карете с фальшивой королевой, вместо того чтобы быть рядом со мной. Она терпеть не могла уступать всю ответственность Гектору.
— Надеюсь, вы правы, леди Химена, — сказал Гектор. — Но если бы он хотел просто присмотреть за королевой, почему не настоял на том, чтобы его люди отправились вместе с нами? Это нелогично. И меня беспокоит присутствие Франко. Он секретный советник конде. Никто о нем ничего не знает. Что-то подсказывает мне, что все не так, как кажется.
— Надо было брать с собой больше людей, — сказала Химена.
Гектор покачал головой.
— Я взял только тех, кому полностью доверяю. Лучше пусть враг идет следом, чем окажется среди нас.
Тристан слушал молча, время от времени прихлебывая из бурдюка с водой. Он отвязал его, положил на песок и поднялся на ноги. Он сделал это легко и грациозно, и все взгляды обратились к нему. Его красивое лицо было мрачно, когда он сказал:
— Мой отец был убит во время подобного путешествия. Знаете, это прекрасная возможность. Обвинить можно кого угодно. Поэтому виновного так и не нашли. Я все еще не знаю, кто убил моего отца.
Все молчали. Я сказала:
— Что бы вы посоветовали?
Он пожал плечами.
— Я не знаю. Смотреть в оба, наверное. Я думаю, леди Химена чрезвычайно оптимистично смотрит на вещи, предполагая, что люди конде просто следят за нами. Но я также не уверен, что разделение отряда безопасно для вас.
Я глубоко вздохнула. Надо было принять решение. И решение это могло привести к смерти одного из нас. Меня или фальшивой Элизы или кого-то, кто мне дорог. Мне постоянно приходилось принимать такие решения в военном лагере в пустыне. Я думала, что привыкла к этому.
— У нас ведь есть план по разделению отряда в случае необходимости? — сказала я.
Гектор кивнул.
— Есть. Но мы не можем сделать это посреди пустыни. Нужно добраться до деревни или рынка. А еще лучше — до большого порта вроде Пуэрто-Верде.
— Значит, пока продолжим путь в таком составе. Белен, будешь наблюдать за ними каждую ночь, пока будешь уверен, что можешь остаться незамеченным.
Он покорно склонил голову.
— Это я могу.
— Я приму решение, когда доберемся до рынка.
Мы разошлись и начали сворачивать лагерь. Химена, сердито оглядываясь, вернулась в карету.
Когда я складывала палатку, ко мне подошел Гектор.
— Сегодня ночью, — сказал он. — Я буду спать у вашей двери. Посмотрим, сможет ли Белен пробраться мимо меня.
Я замерла, пальцы вцепились в ткань палатки. Умберто делал то же самое, чтобы защитить меня. Я посмотрела Гектору в глаза. Они смотрели спокойно и сурово, но я не могла бы сказать, о чем он думает. Я всегда знала, о чем думает Умберто.
Гектор был намного сложнее, и хотя он уже не был для меня совершенной тайной, как прежде, казалось, я годами могла бы копаться в нем, открывая слой за слоем, пытаясь узнать и понять его.
Я не сразу ответила, и он сказал:
— Пожалуйста, позвольте мне так сделать.
Одно я знала точно: я ему полностью доверяю.
— Спасибо, — сказала я наконец. — Я буду крепче спать, зная, что вы рядом.
И это была правда.
Ехать в повозке для слуг оказалось отвратительно, как я и предполагала. Очень скоро спина у меня начала болеть от тряски на деревянной скамье, и я изнывала от жары, так как мы предусмотрительно выбрали повозку с крохотными зашторенными окнами. Пот выступал на спине и на лбу, мокрые волосы, выбившиеся из косы, мелко завивались.
Однако было в этой поездке и кое-что хорошее. Во-первых, Гектор сидел рядом со мной, и мы касались друг друга при каждом толчке повозки. Однажды колесо наскочило на камень, повозка наклонилась на бок, и я поехала вниз по скамье, пока не уперлась бедром в его бедро. Повозка быстро выпрямилась, но ни он, ни я не потрудились отодвинуться.
Вторым плюсом было то, что я наконец получила возможность побеседовать со Штормом впервые за эти дни. Он сидел на скамье напротив, голова его почти упиралась в крышу повозки. Он снял капюшон, пот блестел на его идеально гладкой коже. Он обмахивался сухим пальмовым листом.
— Вам нравится наше путешествие? — спросила я его без тени улыбки.
Он зашипел, зеленые глаза бешено сверкнули, от ярости или, может быть, отвращения. Я почувствовала, как напряглось тело Гектора.
Но я больше не боялась этого инвирна. Разум подсказывал мне, что нужно опасаться его, помнить, что он мог быть тем наемником, что напал на меня в катакомбах. Но чутье говорило об обратном. Может быть, из-за его искренности с ним я не чувствовала опасности. Он относился к тем немногим, что не пытались скрыть от меня свои чувства. Может быть, он был такой один.
— Эта пустыня проклята Богом, — сказал он.
— Кажется, ваш народ не очень-то к ней приспособлен, — заметила я.
— Конечно, нет. Наша кожа высыхает и трескается, ноги покрываются волдырями. Целыми днями я чувствую, как у меня кровь закипает. Я отдыхаю от этого отвратительного климата лишь в своем пещерном укрытии.
Я бросила на него сердитый взгляд.
— И все же вы решились пересечь пустыню многотысячной армией, чтобы захватить наши территории.
— Ну, мы окружили вас с севера и с юга, но все же это так. Это было трудное путешествие. От одной жары погибли сотни людей.
— В вашей стране климат более прохладный?
— Прохладный. Влажный. Прекрасный. Во всех отношениях лучше, чем в этой чертовой дыре, которой вы правите.
Я рассмеялась неожиданно для себя самой.
Еще больше меня удивило то, что его губы искривились в подобии улыбки. Он сказал:
— Так скажите же мне, ваше величество. Чем я обязан несчастью ехать сегодня с вами?
— Мне не терпелось погреться в лучах вашей веселости и доброжелательности.
— Снова сарказм. Я думал, вы скажете, что решили спрятаться здесь, как испуганный кролик, от преследующего нас отряда.
