Онлайн книга «Дом у Чертова озера»
– Твоя жена умрет, как только твоя дочь перестанет пить материнское молоко! И дочь умрет! И дочь дочери! А потом я восстану, и последняя из твоего рода займет мое место! Радуйся, добрый человек, вместе со мной ты обрек на вечные муки ту, которую любишь больше жизни! – Ведьма! – В его руках оказался камень, большой, грубо отесанный, а она вместо того, чтобы испугаться, рассмеялась. – Хочешь меня убить, добрый человек? Убивай! Бесконечно долгое мгновение мастеровой боролся с собой, а потом отшвырнул камень прочь. – Скоро ты сама умрешь, ведьма! Будешь гореть в аду! – Я уже в аду. – Смех царапал горло, но она не могла остановиться. – Торопись, добрый человек, твоей жене недолго осталось. Не теряй времени зря… Она смеялась до тех пор, пока не оказалась замурованной в узком колодце. Скудный свет в ее могилу теперь просачивался лишь сквозь небольшое оконце. Через это оконце она могла видеть груду камней, берег Чертова озера и самый краешек неба. Это все, что оставили ей ее палачи. Это да еще клок сена на каменном полу… Какое то время еще были слышны голоса мастеровых, а потом, когда они стихли, скудный свет, льющийся из оконца, на мгновение померк, и на колени к ней прыгнуло что то мягкое и пушистое. Кошка, которая вернее всех собак на свете, не захотела оставлять ее в одиночестве. – Хозяйка! Эй, хозяйка! – послышалось снаружи. Только один человек называл ее хозяйкой. Мальчишка художник, который по приказу Ненавистного рисовал ее портрет. На портрете она получилась очень красивой, гораздо красивее, чем в жизни, наверное, потому, что мальчишка был в нее немножко влюблен. – Хозяйка, это я, Пантелей. Она встрепенулась, вскочила на ноги, прильнула к оконцу. Взгляд уперся в босые, перепачканные озерным илом ступни. – Ты видел? – спросила она шепотом. – Видел, прятался в кустах. – Босые ноги исчезли, а через мгновение прямо на уровне оконца появилось веснушчатое лицо. – Хозяин ничего не знает, я ему расскажу. Ты потерпи. – Он знает, – ей даже удалось улыбнуться. – Это по его приказу… Мальчишка испуганно ойкнул. – Чем я могу помочь тебе, хозяйка? Он мог помочь, мог стать ее глазами. – Узнай, что с моим сыном. На закате пришел Ненавистный. Первой его почуяла кошка, выпустила когти, зашипела. – Барбара, ты здесь? – Твоими стараниями, любимый. – Я не знал, что так выйдет. Зачем ты пошла к озеру, Барбара? Она ничего не ответила. Какая сейчас разница – зачем? Ненавистный не изменит своего решения. – А может, так даже лучше. Теперь ты останешься со мной навсегда. В моем сердце и в моем доме. Ты чего нибудь хочешь, Барбара? Проси, я исполню твою последнюю волю. – Милый, – прильнула она к оконцу, – поклянись, что не оставишь нашего сына. – Сына? Хорошо, клянусь. Она вздохнула с облегчением. – Спасибо. – Ты удивительная женщина, Барбара. Неужели тебе не страшно умирать? Неужели ты не хочешь попросить чего нибудь для себя? – Не обижай моего ребенка. Помни, ты дал клятву, – рукавом платья она вытерла набежавшую слезу. – Оставайся с богом, Барбара. С богом?.. Туда, где она сейчас, господь не заглядывает. Пусть он остается с ее мальчиком, а она уж как нибудь сама… Ночь прошла без сна. В своем каменном мешке она могла либо стоять, либо сидеть с поджатыми ногами. Ее смерть не будет легкой. Ей повезет, если она сойдет с ума раньше, чем дом примет эту жертву. Говорят, сумасшедшие ничего не боятся… Кошка уходила на охоту, а под утро вернулась с мышью полевкой в зубах. Ее маленькая подружка, последняя верная душа… Нет, не последняя, на рассвете пришел мальчишка художник. – Хозяйка, – его голос дрожал, – у меня дурные вести. Прости. – Что?.. – горло свело судорогой. – Вчерась днем хозяин гневался, двух холопов насмерть запорол, Игнату Нефедову все зубы повыбивал. Челядь шепчется, что все из за тебя. Что ты с полюбовником утекла и ребенка с собой забрала. Может, он не знает правды, хозяйка? Воздуха в легких не осталось, обдирая в кровь спину, она сползла вниз по шершавой стене, рванула ворот платья. – Хозяйка! Родненькая! – тихо скулил снаружи мальчонка. – Что еще? Рассказывай! – Она нашла в себе силы подняться. – Сначала думали на няньку Ульяну. Ну, что это она дите украсть помогла, а потом ее в амбаре удавленной нашли. Вот все и решили, что это ты ее с полюбовником… – Ненавистный… – Хозяйка, ты что?! Не надо, хозяйка! Может, он еще найдется. Не найдется. Зачем Ненавистному байстрюк? Он хочет остаться в этих диких землях навсегда, жениться на какой нибудь толстозадой купеческой дочке. Ему не нужна ни любовница, ни ее отродье… – А к Чертову озеру народ ходить боится, – зачастил мальчишка. – Мастеровые пустили слух, будто тут бесы шалят, утопленники на берег даже среди божьего дня лезут. А подьячий говорит, что это все из за тебя, что ты – ведьма, хозяина колдовскими чарами одурманила и воду в Чертовом озере заговорила. Она расхохоталась. Ведьма! Дикие люди! – Хозяйка, а я тебе хлеба принес. – Не надо. – Но как же?.. – Мне другое нужно. – Она просунула в оконце руку, коснулась чумазой мальчишеской щеки. – Все, что прикажешь. – По щеке скатилась крупная слеза. – Принеси мне нож. – Это только завтра, сегодня я и так насилу утек. А может, все таки покушаешь? – Уходи. – Она опустилась на пол, погладила дремлющую кошку, та тихо мурлыкнула в ответ. «Оборотиться бы кошкой, – мелькнула шальная мысль, – кошки всюду ходят, все видят…» Мастеровые в тот день не приходили – испугались, окаянные. Ближе к ночи пожаловал Ненавистный. Или ей почудилось? От жажды мутилось в голове, ноги затекли и болели, а еще слышались голоса. Чтобы заглушить их, она начала разговаривать с кошкой. – Барбара, ты здесь? А где же ей еще быть? – Ты меня обманул. – Опираясь о стены, она поднялась, привстала на цыпочки, но ничего не увидела – только темноту и звезды. – О чем ты? – В голосе Ненавистного послышался страх. – Где мой сын? – Откуда ты знаешь? Люди толкуют, что ты ведьма. Может, они правы? – Ты давал клятву. Клятвоотступник! – Барбара, он всего лишь мальчишка. Подумай о себе. Я хочу, чтобы ты не держала на меня зла. После смерти ты должна стать вернее цепного пса. Если пообещаешь служить мне верой и правдой, я постараюсь облегчить жизнь твоему сыну. Хочешь, я научу его всему, что умею сам? |