
Онлайн книга «Нашествие. Буря миров»
![]() Наконец Мариэна заговорила, и ученый поспешно перевел: — Она утверждает: нельзя к берегу. Кирилл, слышишь? Нельзя! — Почему нельзя? — Кир вставил второе весло. — Пусть объяснит, тогда я решу, что делать. Денис задал вопрос, терианка выпалила в ответ длинную тираду, потом глубоко вдохнула и заговорила спокойнее, тише. Кирилл ждал — не греб, но и весла из уключин не вытаскивал. — Говорит, в городе «кулаг», то есть «баркулаг»… «Бар» — это приставка, которая означает «много». У них такой счет: ун, ак, мак, кри, пен, сун, эллен… Если хочешь указать количество предметов, цифра присоединяется к слову как приставка: «пенграда» — пять домов, «элскорч» — семь ружей. А «бар» — много. — А «кулаг»? — «Баркулаг вархан» — слышал, как она сказала? «Кулаг» — это отряд или патруль. «Баркулаг» — много патрулей. «Баркулаг вархан имморграда» — «много варханских патрулей в городе». У последнего слова интересная конструкция: «им» — то есть «в» или «среди», тоже прибавляется к слову, получается как бы новое существительное «вгород» или «внутригородье». Город на лингвейке — «морграда». Мы плывем вдоль «морграда Наргелис». «Града» — дом, а «мор» — это когда чего-то очень много. Есть приставка «бар» — десятки или сотни, а «мор» — тысячи, десятки тысяч. «Морграда» — тысячи домов, грубо говоря, «тысячедомье», то есть «город». Ну а «им-морграда» — соответственно, «в-внутри-города» или «среди-множества-домов»… то есть, по-нашему, «в городе», понимаешь? — Значит, «Баркулаг вархан имморграда» — «много варханских патрулей внутри города»? — Ну да, именно так. А еще любопытно, как у них передаются наши падежи… Мариэна прервала их филологические изыскания — теперь она говорила совсем спокойно. Присела, убрав револьвер, положила руку на весло. — Не надо к берегу, — повторил Денис. — Позже. Впереди… Ку пата «пикаграда»? Девушка ответила длинной фразой. — Что же такое «пикаграда»? — забормотал Денис. — «Града» — дом, «гармада» — армейский дом, а «пика»… Вообще-то это значит «энергия» или «сила»… Кирилл, слышишь? Не стоит плыть к берегу, там полно варханских патрулей. Впереди эта пикаграда, какой-то «силовой дом», у Мариэны там друзья. Мы должны плыть к ним, они помогут. Терианка все еще держалась за весло, холодные пальцы касались руки Кирилла. — Друзья — то есть другие повстанцы? — спросил он. — В этой «пикаграде» их вторая база? Вопрос Денис перевести не успел — справа донеслось жужжание. Над крышами со стороны Центавроса летели две искры, они быстро приближались. — Гранчи! — Мариэна вырвала весло из руки Кира. — Хонназадор! — Ложись на дно, — перевел Денис. — А точнее «Стань легшим-на-дно-мужчиной». Искры разгорелись, каждая распались на три — и стало видно, что это самолеты с сигнальными огнями на фюзеляже и крыльях. Рокоча винтами, машины начали снижаться, разлетаясь в стороны. Беглецы упали на дно, Мариэна снова достала револьвер. У машин был длинный узкий фюзеляж, похожий на торпеду, перед кабиной торчал штырь — может, оружейный ствол, а может, что-то другое. Под крыльями висели бочонки, тускло поблескивающие железными боками. Рокот накатил волной — и опал, когда один из самолетов пронесся неподалеку в сторону заброшенной части Наргелиса. Снизу корпус был украшен гербом: череп с торчащими по бокам лезвиями секир. Самолеты пересекли реку и закружили над берегом. Мариэна с Киром сели, терианка махнула рукой вперед, сказала: «Пикаграда ама» — и осторожно пробралась к носу. Приложив ладонь козырьком ко лбу, с беспокойством поглядела в сторону, куда улетели крылатые машины. — Спроси, как долго нам плыть, — велел Кир. Денис спросил, Мариэна ответила и повернулась к городу. На лице ее отразилась тревога. — Недолго. Хотя мне никак не удается соотнести их время и наше. — Еще спроси: много у варханов самолетов? — не отставал Кирилл. — И куда полетели эти? Денис снова принялся задавать вопросы, Мариэна нехотя отвечала — односложно, скупо, но Кирилл все равно продолжал спрашивать. Выяснилось, что на вершине Центавроса есть аэродром — «гранчапада», то есть «самолето-место». Там не больше двух десятков машин, «гранчей», как называла их Мариэна. В бочонках под крыльями яд, и пилоты сейчас распыляют его над заброшенной частью города, чтобы потравить магулов, а заодно и прячущихся терианцев. Такие рейды происходят периодически, обычно повстанцы узнают о них заранее, но сейчас самолеты появились неожиданно. Позади зажужжало, они оглянулись. Еще четыре искры летели к реке со стороны Центавроса. Две, круто свернув, понеслись над водой, и Мариэна с Кириллом упали на дно лодки. Самолеты промчались совсем низко, их обдало волной воздуха. Мариэна произнесла несколько слов, Денис перевел: «Не вставать, гранчи вернутся». Лодка плыла дальше, рокот винтов то нарастал, то стихал. Раздался вздох, и Кир скосил глаза на Дениса. — Что, плохо тебе? Кирилл и Мариэна лежали лицом кверху, а ученый — книзу, уткнувшись носом в забранные кожей доски. — Не переживай, рана несерьезная, — сказал Кир. — Болит? — Я очень мучаюсь от боли, — Денис не поднимал головы. — Хотя осознаю, что она не такая уж сильная. — Так чего ж мучаешься? Терпи. Денис повел плечами. — А ты не боишься, Кирилл? — Чего? — удивился тот. — Всего этого. Всего, что происходит. Кажешься спокойным, даже флегматичным. — Боюсь, конечно. Просто я вообще не очень-то эмоционально на окружающее реагирую. Денис помолчал и объявил: — Я умный. Кирилл приподнял бровь. — Ну, в целом, я тоже. Только вот пока что меня мой ум сюда привел. Не очень-то он мне много в жизни дал. — Я умный, — повторил Денис, не слушая, — и я слабак. Кир не слишком хорошо знал ученого, чтобы соглашаться с этим заявлением или опровергать его, хотя на подземной базе повстанцев, когда убегали от внезапно напавших варханов, растерявшийся Денис вел себя не лучшим образом. — Ботан, — продолжал спутник. — Ботаник. Помнишь, как нас этот… — …Мышца обозвал? Неподалеку вновь пронесся самолет, и, когда рокот винтов стих, съежившийся Денис сказал: — Так вот он — не трус. — Тупой, поэтому и не трус. Умный человек всегда найдет, чего бояться. — Он сильный. Сильный духом, я так думаю. И те люди, с которыми ты пришел в «Старбайт». Ты сам… не знаю, кажется, тоже. А я слабак. Наверное, это издержки ума. Я ведь действительно умный. По сути, это я создал установку, которой мы поймали сигналы терианцев. Не шеф лаборатории, которую содержал Айзенбах, нет, идея принадлежала мне, да и техническое воплощение по большей части тоже. И я единственный, кто более-менее изучил их язык. У меня айкью за сто шестьдесят… хотя тесты эти условны, конечно. Умный — и слабак. Ботан. Повышенная чувствительность к боли, пугливость… Ничего не могу с этим поделать, трушу, это невозможно контролировать. Я тебе завидую, — добавил Денис, поворачиваясь на бок. — Ты, наверное, тоже боишься, но хотя бы не так панически, как я. |