Онлайн книга «Напиши себе некролог»
– В чем я должен признаться? – Что влюблен! – А я не влюблен. Это Капа влюблена в меня. – А ты, значит, нет? – Не знаю. Да, она красивая, умная, серьезная, но… Я не знаю. И потом ты сама говорила, чтобы держал ухо востро. Что когда девицы проявляют интерес сами, значит, охотятся за моими деньгами. – Как вы узнали о чувствах Капы? – спросил Яблочков. – Мы столкнулись на Масленицу. Ели блины, смотрели балаганы, катались с горки. А потом она меня поцеловала… – Сама? – всплеснула руками Александра Ильинична. – Ну и ну. – Я проводил ее до дома. – А потом? – Она просила заходить. Но я… Я не рискнул. – И правильно сделал. Похоже, я не зря тебя предупреждала. Капа затащила бы тебя в постель. – Нет! Она не такая. Она правильная, – возразил матери Евгений. – Тогда почему ты ее отверг? – Во-первых, из-за Костика. Ты же знаешь, мы поссорились. – Из-за чего вы поссорились? – уточнил Яблочков. – Когда в августе мы вернулись с каникул и пришли в гимназию, то узнали, что у Гневышева умер отец, и Костика перевели на казенный кошт. И что у него нет денег ни на форму, ни на учебники. Я пустил по классу подписку. Класс у нас обеспеченный, всем дают карманные деньги. Когда Костик про это узнал, он страшно рассердился, наговорил грубых слов, что он не нищий, в подачках не нуждается и на все заработает сам. С тех пор мы даже не здороваемся. – А во-вторых? – спросила княгиня, всегда цепко державшая нить разговора. – Что, во-вторых? – сделал вид, что не понимает, о чем толкует мать, Евгений. – Ты сказал – причин две. – Оговорился. Просто так выразился. Во-вторых, ничего, – выпалил юноша. – Да, врать ты не умеешь. Адвокат из тебя не получится, – вздохнула мать. – Хотите пойти по стопам отца? – спросил у гимназиста Арсений Иванович. – Да! В мире столько несправедливости… – А еще больше вранья, – напомнила Александра Ильинична. – Не стоит его умножать. Будь добр, назови вторую причину. Евгений отвернул голову: – Невельский. Тогда на Масленицу, когда гуляли с Капой, мы и с ним столкнулись. Просто поздоровались и разошлись. Но, оказывается, он пошел за нами следом, видел, как мы целовались. И когда, проводив Капу, я пошел домой, подкараулил и пару раз двинул мне в челюсть. Сказал, что, если буду к ней приставать, изувечит или убьет. – И ты испугался угроз? – изумилась княгиня. – Знаешь, как он Штуке… Штукенбергу бока намял? Тот неделю кровью харкал. Его родители подозревали чахотку. – Почему Штукенберг не открыл им правду? – Ябедничать – последнее дело. – Согласен, – поддержал юношу Яблочков. – Но ведь можно устроить темную. – Пытались. Но вместо Невельского в уборную, где мы его поджидали, вошел инспектор. Повезло, что не успели накинуть шинель. А то бы и я остался без медали… – А кто без нее остался? – еще более удивленно, чем ранее, спросила княгиня. Как, оказывается, многого она не знала про сына. – Костик, – ответил Евгений. – Почему? – У него тройка по поведению. – За какой проступок? – Не знаю… – Знаешь. И опять врешь. – Их с Невельским застали… – Слово было готово слететь с губ, но почему-то застряло. Евгений фразу так и не закончил. – Где застали? – попробовала настоять на ответе княгиня. Евгений, сжав зубы, ответил уклончиво: – В недозволенном для посещения гимназистами месте [22]. В каком именно, не знаю. – Знаешь. – Нет! – рассерженный Евгений направился к двери. – Нам не сообщили. – Погодите, – окликнул его Яблочков. – У меня еще пара вопросов. Евгений обернулся. – Невельский. Расскажите о нем подробней. – Пришел в этом году. Старше всех, ему двадцать один. – Вечный второгодник? – Нет, учится он неплохо. У него в семье беда. – История очень грустная, – пояснила Александра Ильинична. – Несколько лет назад его мать бросила мужа и ушла к другому. И отец Павлика с горя застрелился у него на глазах. У мальчика случилась нервная горячка. Его несколько лет лечили в разных клиниках. – Лучше бы он там остался навсегда, – пробурчал Евгений. – Невельский дружит с Гневышевым? – уточнил Яблочков. – Да. Костик даже пересел от меня к нему на «камчатку». – Думаю, их сблизила безотцовщина, – предположила княгиня. – Где живет Невельский? – На Литейном, дом Тацки. – Сеня, ты ли это? – распахнувший дубовую дверь швейцар сгреб Яблочкова в охапку и, словно на пасхальной неделе, троекратно облобызал. – Артюшкин? – Арсений Иванович сумел разглядеть старого знакомца, только когда тот выпустил его из объятий. – Что ты тут делаешь? – Служу, – радостно сообщил он сочным басом. – А как же театр? – Театр, театр, – вздохнул Артюшкин. – Через месяц после твоего ухода Сковородин свою лавочку прикрыл. Я туда, сюда… Везде – от ворот поворот. Стариков и без меня пруд пруди, а ролей для них – малая толика. Плюнул я тогда на актерство и поехал искать счастье в столицу. А рост-то у меня гвардейский! Потому и нашел местечко. Всего-то делов – дверь отворять. Ну, еще кланяться. Чего-чего, а это мы умеем, – подмигнул он сыщику. – Помнишь, в Козлове? Как нам там аплодировали! Ты – Глумов, я – Крутицкий, езжу на тебе верхом и кричу: «Где, спрашиваю, вековая мудрость, что стул поставила на ножки?» [23]. Да, были времена, брат Яблочков… Ну, а ты? Кем, где? – В сыскной полиции. – Все шутишь… – Честное слово. – А там не опасно? Вдруг пырнут? Слушай… В соседнем доме швейцара выгнали за пьянку. Хочешь, с управляющим переговорю? Залог тут не нужен. – Благодарю. Но мне и в полиции неплохо. – Ну смотри, как знаешь. |