Онлайн книга «Напиши себе некролог»
– Зачем забрал у него флягу? – После убийства меня затрясло. Чтобы унять дрожь, я решил выпить. – Ты изначально собирался убить обоих? И Капу, и Костика? – Нет, конечно, нет. Если бы Капа не проболталась, убил бы ее одну. Костик – случайная жертва. – Когда ты убил Капу? – Перед приходом полицейского. Я все оттягивал и оттягивал. Мне было жаль ее убивать. Она такая красивая! Но Капа увидела флягу брата и все поняла. – Браво! – воскликнул Крутилин. – Спасибо, – поблагодарил обессиленный экспериментом над собой Яблочков. – Однако возможны и другие версии. – О них подумаем завтра. Пора по домам. Завтра опросишь всех Капиных клиентов. – Хорошо. Знаете, что не дает мне покоя? Почему, лишив сознания, Злодей не оставил меня в доме, а вынес наружу? – Признаться, я тоже об этом размышлял. Думаю, тебя спасло удостоверение. Наверняка он знает, что убийцам полицейских каторга не полагается. Что мы их не задерживаем, а расскасируем [46]на месте. 3 июля 1871 года, четверг
Первым делом Яблочков отправился на квартиру Гневышевых. – Клиентов к Капочке приходило много, – поведала Степанида. – Шила она тщательно, брала по-божески, вот люди и тянулись. Всех и не вспомню. – Меня интересуют только мужчины. – Мужчины? Откуда им взяться? На перелицовку вещи сдают женщины. Мужчины редко когда. Ну, разве Фаддей Фаддеевич, что под нами живет. – Род занятий? – Стряпчий. – Женат? – Фаддеич-то? Уже и внуки у них. Мальчонке пять, а девочке шесть. Родители ихние – сын Фаддеича и невестка – от холеры померли, вот его супруга с ними и сидит, никуда не выходит. Он сам и по лавкам, и к сапожнику, и к Капочке… Степанида промокнула фартуком мокрые от слез глаза. – Кто еще из мужчин сдавал ей вещи? – спросил Арсений Иванович. – Зеленщик. Тоже достойный человек. То капусточку подарит, то фунт моркови. Вот Капочка денег с него и не брала. – Молодой? – Молодой. Шестидесяти еще нет. – Кто еще? – Больше не вспомню. – Кто из приятелей Костика у вас бывал? – Последний год никто не приходил. Один Пашка Невельский. – Какие у Капы с ним были отношения? – Никаких. Только «Здрасте». Злилась на него за то, что Костика к табаку пристрастил и к водке. Раньше-то про то я молчала в тряпочку, а теперь, когда никого из Гневышевых на свете нет, могу открыть правду. Костик, как только с Пашкой связался, каждый день в лавку купца Анисимова стал забегать по дороге в гимназию, чтобы фляжку отцовскую водкой наполнить. – Гимназистам ведь не положено отпускать. – Мало ли что не положено? Во входную дверь неожиданно постучали: – Иду, иду, – закричала Степанида и, поясняя на ходу Яблочкову, поковыляла к двери. – Гробовщик должен прийти. Спасибо Государю Императору. Не знаю, что и делала бы без его «катеньки»? Шутка ли, троих похоронить? Даже по шестому разряду. Денег-то – ни копейки, хоть без гробов закапывай. Но Степанида ошиблась, в квартиру зашел почтальон: – Гневышева Анна Сергеевна здесь проживает? – осведомился он. – Нет, – заплакала кухарка. – Уже нет. – И где ее искать? – деловито уточнил почтальон. – А в чем, собственно, дело? – спросил Яблочков. – Телеграмма ей. – Дайте-ка. – Не положено. Указано, что в собственные руки. – Я из сыскной полиции. – Не положено, – попятился от Яблочкова почтальон. – Двое жильцов из этой квартиры убиты. А ты станешь третьим, если телеграмму не отдашь, – Арсений Иванович привычно сунул руку в карман сюртука, позабыв, что ремингтон у него забрал поджигатель. Но оружие не понадобилось, почтальону достаточно было высказанных намерений. Трясущимися руками он достал из сумки запечатанную депешу: – Если желаете, и остальные отдам, только не убивайте. Яблочков быстро прочитал: «Живем даче тчк поэтому телеграмма опоздала зпт встретить Капу не смогли тчк». – Кто такой Перелыгин-Волынский? – спросил Арсений Иванович Степаниду, прочитав имя отправителя. – Аннушкин троюродный брат. В Москве живет. Как же я про него забыла? Надо известить его про похороны. Вдруг успеет? Крутилин почесал бакенбарды. Неужели Прыжов оказался прав? Если Капитолина Гневышева жива, такой конфуз случится… Нет! Этого не может быть! – Я еду в Москву, – предложил Яблочков. – Успеется, – осадил его Иван Дмитриевич. – Сперва разошлем телеграммы. Одну – в адресный стол Москвы. Если там на вокзале Капу не встретили, должна была в гостиницу отправиться или в меблирашки, где бы ее обязательно прописали. Вторую депешу дадим в село Быково Бронницкого уезда, откуда отправлена сия телеграмма. Глянь-ка в «Справочную книгу Московской губернии», имеется в том селе становой? Яблочков открыл стеклянную дверцу книжного шкафа, пробежался глазами по корешкам, нашел нужный, вытащил, быстро пролистнул: – А село-то крупное: триста семьдесят три жителя, железнодорожная станция. Не только пристав, там сам исправник проживает. – Как его звать-величать? – Надворный советник Гюббе Роберт Юльевич. Но, простите, не понимаю, ему-то зачем отправлять телеграмму? – Пусть господин Гюббе перешлет нам текст депеши, которую получил Перелыгин-Волынский. А заодно выяснит, откуда была послана, кем и когда. Сдается мне, не Капа ее отправляла. – А кто? – Наш Злодей. Уж больно ловко он следы заметать умеет. Ты всех, кого надо, опросил? – Помилуйте, только начал… – Тогда что тут делаешь? Яблочков успел опросить два десятка человек: соседей Гневышевых, владельцев лавок, где закупались продукты, нанес визит доктору, который пользовал Анну Сергеевну, зашел в аптеку. Все опрошенные мужчины Капу прекрасно знали, восторгались ее красотой и голосом, но все, увы, имели крепкое инобытие и на вечер воскресенья, и на понедельник. И никто из них не подходил под описание Злодея. К шести вечера Яблочков вернулся в сыскное. – Иван Дмитриевич только что уехал, – сообщил ему Фрелих. – Куда? – На Николаевский вокзал. Сказал, как появишься, и тебя туда направить. |