Онлайн книга «Напиши себе некролог»
– Боюсь, что у русских подобные браки не приняты. У нас по-прежнему деньги женятся на деньгах. Ну или на связях, – грустно посетовал Арсений Иванович, выходя из примерочной. – Сообщите ваш адрес, – попросил приказчик. Яблочков продиктовал. – А что у вас за ссадина на лбу? – спросил участливо Тейтельбаум. – Да так… Пытались убить, но не вышло… – Надо бы ее замаскировать. Обратитесь-ка к Жан-Жаку… – Руссо? – усмехнулся Арсений Иванович. – Нет, его фамилия Лауре. Здешний куафюр. Очень, очень хороший. Он зачешет вас так, что ссадина не будет видна. – Пора бы Жан-Жаку нам уже процент выплачивать, – улыбнулся приказчик. – За неделю второго клиента к нему отправляем. Может, и очки желаете? – Очки? Какие очки? – насторожился Яблочков. Синие совиные ему уже снились по ночам. – Да какие угодно. Мастер Брандт – золотые руки, любые окуляры изготовит. Все тому же клиенту его присоветовали. – Когда? – спросил Яблочков, чувствуя, что вот она – удача. – Во вторник. Зашел к нам этакий раскольник. Волосы до плеч, борода до пуза, армяк, все как полагается. Я в удивление, мол, что угодно? А он вдруг: «Приодень по моде. Надоело дедовы обноски носить». – Молодой, старый? – Юный. Правда, это стало понятно, когда месье Жан-Жак его наголо обрил. Даже моложе вас, лет двадцать, не больше. – Очки? Какие он очки купил? – Самые что ни на есть модные. Роговые. Стекла синие. – Адрес оставил? – Конечно, чтобы мы обноски ему вернули. Не пойдет же он в них с бритой головой. – Говорите, ну же… Приказчик листал страницы в блокнотике: – Не то, не он… Федор Рыкачев, Большая Зеленина, дом купца первой гильдии Пятибрюхова… – Обожженыш? – воскликнул Крутилин, заслушав доклад Яблочкова. – Не может быть… – Еще как может. Я и цирюльника опросил, он хорошо его описал. – Федька хоть сам и не старовер, вырос у староверов. Нравы у них сам знаешь… – Как раз из-за строгости нравов, из-за невозможности реализовать обычные желания люди и решаются на преступления. – Возможно, ты и прав. – Дайте людей, еду на задержание. – Я тоже. Ворота открыл все тот же верзила в черной косоворотке. – Чего желаете? – как и в понедельник, спросил он у Крутилина Иван Дмитриевич на этот раз продемонстрировал револьвер: – Хозяин дома? – Да, – подтвердил верзила. – А Обожженыш? – Нет, съехал. – Куда? – Он мне не докладывает… – Яблочков, допроси-ка его. По глазам вижу – врет. А вы, – начальник сыскной обвел взглядом шестерых агентов, – обыщите дом. – На женскую половину никак нельзя, – возразил верзила. – Тебя забыли спросить, – Яблочков схватил верзилу за патлы и, резко потянув вниз, стукнул коленом ему по лбу. – А я пока потолкую с хозяином, – сказал в заключение начальник сыскной. – Что опять случилось, Иван Дмитриевич? – испуганно спросил Пятибрюхов у вошедшего без стука Крутилина. – Федор твой где? – Съехал. – Куда? – Не знаю. Испросил отпуск для поправки здоровья. – Когда? – Во вторник. Собрал вещи и укатил. Сказал, объявится через месяц. А что случилось? – Против Федора подозрения. Весьма серьезные. – Как вы могли им поверить, Иван Дмитриевич? Да на этих мошенниках пробу негде ставить. – Ты о ком? – недоуменно спросил Крутилин, пытаясь сообразить, где искать Рыкачева. – О братьях Серогодских. Федор по неопытности в их ловушку попался. Предложили они ему баржу корабельных сосен. Нам такие до зарезу нужны. Обожженыш ударил с ними по рукам, но, когда сосны осмотрел, покупать наотрез отказался, потому что гнилыми они оказались. Братья сперва пытались его подкупить, де, долю тебе от сделки выплатим, а когда не вышло, пригрозили Федьку в Сибирь отправить. В полиции, де, у них много друзей, если напишут заявление, что Федор деньги у них украл, его арестуют и осудят. Я братишек этих знаю, потому эти угрозы воспринял всерьез. Вот и велел Федьке на время скрыться. Хорошо, что к вам дело попало, Иван Дмитриевич. Уверен, что разберетесь. Степан Порфирьевич открыл ящик стола и вытащил оттуда набитый бумажник: – Сколько? – Нисколько. Начальник сыскной полиции мошенничествами с корабельными соснами не занимается. Федька твой не в воровстве, в убийствах обвиняется. – Не верьте Серогодским. – В убийствах Капы и Кости Гневышевых. – Что-что? – Где Федор находился в ночь на понедельник? – Здесь. Где ему быть? Хотя нет… Точно нет! В понедельник ему с самого утра надо было оказаться в Стрельне. Договор выгодный подписать. А клиент там капризный. Если опоздаешь – пиши пропало. Обожженыш решил отправиться туда ввечеру и где-нибудь переночевать. – Вернулся оттуда когда? – В понедельник. Часа три пополудни было. А может, четыре. – А в шесть сюда пришел Костик. После его ухода Федька из дома выходил? – Господи! Выходил… Сразу после того, как мы с Костиком повздорили. Федя пожаловался, что голова у него разболелась, де, надо прогуляться, воздухом подышать… В кабинет постучали. Степан Порфирьевич вздрогнул. Крутилин ответил за него: – Войдите! Вошел агент Голомысов с большим бумажным пакетом в руках: – В комнате Рыкачева нашел. – Это из Пассажа ему прислали, – объяснил Пятибрюхов. – В пакете записка была от Федора, что на всякий случай он и внешность изменил, и костюм. – Спрашиваю последний раз, – тихо произнес Крутилин. – Где Федор? – Не знаю. – Э, так ты его забьешь, – закричал Иван Дмитриевич Яблочкову, спустившись во двор. Арсений Иванович и сам не ожидал, что войдет в такой раж – верзила, скрючившись, валялся на земле, а чиновник избивал его ногами. – Невелика потеря. Знает, где Федька. Но, сволочь, не говорит. – Погоди, пока не бей, – Иван Дмитриевич склонился к окровавленному верзиле и отеческим тоном произнес: – Если тотчас не сообщишь, где Федор, поедешь с нами в отделение. И я тебя на всю ночь отдам ему, – показал он пальцем на Яблочкова. – Нумера Лупенцова на Вознесенском, – прошептал верзила, сплюнув пару зубов. – Сказал, письма туда ему отправлять, если придут. |