Онлайн книга «Напиши себе некролог»
Хоть княгиня Тарусова была знакома с извозопромышленницей Пшенкиной, в ее доме она ни разу не бывала. Первый его этаж занимала контора, а на второй, жилой, вела скрипучая лестница со двора. Сашенька поднялась по ней и прямо с порога увидела Лешича с кричащим младенцем на руках. – Поздравляю, – вымолвила она. – Нашла с чем, – неприветливо ответил Прыжов, пытаясь быстрыми покачиваниями успокоить верещавшего ребенка. – Может, лучше поможешь? У тебя опыт… – Давай-ка! А Нюша где? – Внизу. Контору-то ведь не бросишь. Мне пришлось испросить отпуск на пару дней. Кормилицу-то уже нашли, а няньку пока не можем. – Кормилицу? У Нюши нет молока? – Это Наташин, – тихо сообщил Прыжов. – Я думал, ты знаешь. Она умерла. – Как умерла? – У Сашеньки от неожиданности чуть ребенок с рук не упал. – Вчера вечером у ней началось кровотечение. Ее глупая мамаша вместо того, чтобы послать за доктором, приказала нагреть ванну. В общем, спасти удалось только малыша. Сам я на операцию не попал, потому что находился у пациента. Может, и к лучшему. Теща теперь верещит, что Наталью зарезали доктора по моему наущению. Представляешь, что бы говорила, присутствуй я на кесаревом сечении? Как у тебя ловко получается! Уже не вопит. Сашенька пожала плечами, мол, троих выходила. – Может, к нам в няньки поступишь? – улыбнулся Лешич. – Мальчик, девочка? – Парень. – Как решил назвать? – Иваном, Наталья хотела в честь отца. Ой, как хорошо, что ты пришла. Признаться, я в себя прийти не могу. Почему Господь забрал Наталью? За какие грехи? Да у нее их и не было, в нашем разрыве виноват лишь я. А умерла почему-то она. А мне, подлецу, получается, от ее смерти сплошные выгоды. Теперь мы с Нюшей сможем пожениться, наш ребенок тоже будет законнорожденным. И тещу не придется содержать. Чувствую себя инфернальным злодеем из страшной сказки. – Малыш уснул. Давай его положим! – А сами выпьем. Надо же ножки обмыть… – И помянуть Наталью. Уложив Ванечку в колыбель, они сели за стол, Лешич достал бутылку коньяка. Не чокаясь, помянули покойницу. – Царствие тебе небесное, Наталья Ивановна! – прошептала Сашенька. – Прости меня, если можешь! – Слушай, а как ты про мои беды узнала? Я ведь никому – ни Диди, ни Крутилину сообщить не успел. – А я и не знала. Просто возникла необходимость с тобой поговорить. Я назвала извозчику адрес морга, а оказалось, он у Нюши служит. Вот и привез меня сюда. – И о чем хотела поговорить? Увидев Лешича с младенцем на руках, от идеи устроить ему дуэль с Пятибрюховым княгиня отказалась. И сейчас мысленно перебирала знакомых купцов – может, кто другой подойдет на эту роль? Но все они были чересчур циничными и над мучениями Капы посмеялись бы. А некоторые и сами с радостью совратили бы невинное дитя. – Чего молчишь? Выкладывай! Подумав еще секунду, Сашенька решилась и рассказала Лешичу, что выяснила в Одинцове. Над ее идеей устроить поединок Прыжов весело посмеялся: – Ты серьезно считаешь, что я бы согласился? Нет, с такими романтическими представлениями тебе надо было родиться пораньше, в эпоху Рыцарей и Прекрасных Дам. Нынче времена жестокие. Почему я должен защищать честь Капы? Она ведь добровольно согласилась ее продать. И заработала за ночь сумму, какую фабричные, надрываясь по шестнадцать часов, получают за год. – Пятибрюхов убил ее брата. – Есть тому доказательства? Их нет! И вину в убийстве Костика Пятибрюхов не признает, свалит все на Рыкачева. В лучшем случае его отдадут под суд за совращение девицы, но, учитывая добровольное согласие Капы, оправдают. – А зло так и останется безнаказанным. – Тебе-то что за печаль? – Я – женщина, я – мать, у меня растет дочь. – Благодари Бога, что Тане нет необходимости торговать девственностью. Хотя ее заслуги в этом нет. Просто ей повезло родиться в богатой семье. Но для многих девушек продать свою невинность – единственный способ выбраться из нищеты. Так что отвези Пятибрюхову письмо, получи деньги и отошли Капе. Больше ей ты ничем не поможешь. – Ты знаешь, а я боюсь к нему ехать. Костик ведь тоже отправился требовать деньги. А Пятибрюхов его убил. Или приказал это сделать. – Да, – протянул Прыжов, – ты права. – Может, ты съездишь? – У меня ведь тоже не две жизни. А теперь ребенок на руках. Если меня убьют, его отдадут теще. Представляешь, кто из него вырастет? – И что мне делать? – Открой правду Крутилину. – Смеешься? Выяснив открытые мною обстоятельства, он будет обязан открыть дело заново. А Капа не желает огласки… – Обязан, но не откроет. Потому что о ликвидации насильника и убийцы Рыкачева писали газеты, было доложено Государю. Нет, дело Гневышевых Иван Дмитриевич из архива ни за что не вытащит, однако ситуацией воспользуется обязательно. Съездит к Пятибрюхову, припугнет того хорошенько, заставит его раскошелиться Капитолине на приданое. Ну и себя, любимого, не забудет. – Что? Крутилин нечист на руку? – Конечно. А кто не берет? Один лишь я, и то только потому, что никто не предлагает. – Берет у грабителей и убийц? – Ну, не у всех. Разные ведь бывают обстоятельства. Взять случай с Гневышевыми – скрыть истинные обстоятельства дела одновременно в интересах и преступника, и жертвы. Почему бы сыщику этим не воспользоваться? – Как же все отвратительно. – Повторюсь: не всем довелось родиться в семье миллионера. – Мне надоели эти упреки. Я готова разориться, лишь бы их не слышать. – Бойся своих желаний. Вдруг они сбудутся? Из комнаты, где стояла колыбель, послышался недовольный крик. – Кажется, проснулся. Извини. – Я, пожалуй, пойду, мне пора. С Лиговского канала, где ныне обитал Лешич, Сашенька отправилась на Литейный проспект в здание Окружного суда. Поднявшись по лестнице на второй этаж, выяснила у знакомого секретаря, что заседание, в котором должен был участвовать сегодня князь Тарусов, отменили из-за болезни судьи. – Дмитрий Данилович очень обрадовался и тут же укатил, – сообщил ей секретарь. На Сергеевскую Сашенька отправилась пешком, чтобы по дороге еще сильней себя распалить. Ну почему мужья не довольствуются семейным счастьем? Зачем позорят жен, вытирают о них ноги? Сколько уже раз Диди вымаливал у нее прощение? Больше он его не получит! – С возвращением, ваше сиятельство, – распахнул дверь швейцар Пантелеич. |