Онлайн книга «Напиши себе некролог»
– Неужели жив? Я вроде как следует его приложил, – пожал плечами товарищ Леонид и велел приятелю: – Добей-ка его. Тебе ведь нравится убивать. – Кого? Швейцара? Да ни в жизнь. Я ведь сам из швейцарского сословия. Неужто позабыл? – Тогда свяжи своего собрата и кляп ему по самые гланды воткни. А то замычит в ненужный момент. Захарка Петров и Ленька Каретный познакомились в Литовском замке перед отправкой в Псковский централ [86], где в одной камере просидели каждый свой срок. И вместе были отправлены на поселение. Как тут не сдружиться? Вместе с поселения и сбежали. Занялись грабежами и разбоями. Карету и Швейцара много раз ловили, но каждый раз им удавалось сбежать. А в октябре 1905 года их отпустили по амнистии из Акатуйской тюрьмы – подкупленный Каретой надзиратель обоим «переменил участь», выдав документы умерших от туберкулеза политических заключенных. К началу декабря два негодяя добрались до Москвы. Восставшие без малейших сомнений приняли жертв царского произвола – товарища Захара и товарища Леонида – в свои ряды, снабдили документами и оружием. Выдавая себя за дружинников, парочка грабила квартиры и особняки. Адреса для налетов Каретный находил в справочнике «Вся Москва», который прихватил из гостиницы в первую ночь по приезде в Москву. После прибытия в Первопрестольную «семеновцев» Каретный решил, что пора «делать ноги». Добычу удалось вывезти с Пресни и сдать в камеру хранения Николаевского вокзала. Поезда в Петербург, несмотря на восстание, ходили регулярно, оставалось лишь купить билеты и погрузить добытый слам в багажный вагон. – Я тут в справочнике еще кой-кого нашел, – признался Карета Швейцару уже возле касс. – Да хватит уже. Жадность фраера сгубила и нас погубит. – Не в жадности дело. Яблочкова я отыскал. – Отомстить ему хочешь? – Сперва правду узнать. Я ведь как граф Монте-Кристо отсидел, сам не зная, за что. Завьялов поклялся, что Яблочков все подстроил. – И ты ему веришь? – Я его раскаленным утюгом пытал. – Тем более. – Завьялов не врал. Я вижу, когда врут. Слушай, Мясницкая недалеко. Давай смотаемся. Он ведь и тебя засадил. – Не по своей воле. Жид был виноват. – Так пойдешь? – Разве я тебя брошу? Наняли извозчика, велели отвезти на Ярославскую товарную, где у одного из пакгаузов его и убили. Захар надел снятый с трупа тулуп и, взяв вожжи в руки, спросил: – А где та Мясницкая, хоть знаешь? Пока Захар привязывал Яблочкова к стулу, Каретный держал под прицелом его жену и сыновей. – Ну? Узнаешь меня? От этих слов у Яблочкова защемило сердце. Значит, не просто налетчики. А униженные им и оскорбленные. Дай теперь бог остаться целым и невредимым. – Нет, – покачал головой Арсений Иванович. Сколько их было, всех и не вспомнишь. – Семьдесят первый год, Леонид Каретный собственной персоной. Издевается над ним, что ли, сегодня Господь? Не прошло и часа, как расстался с княгиней Тарусовой, по воле которой он и засадил этого молодца. А вдруг встреча с ней не гримаса судьбы? А, наоборот, судьба ему заранее руку для спасения протянула. Яблочков-то всего лишь был орудием, Каретный ищет истинного виновника своих злоключений. Надо выстроить разговор так, чтобы негодяй, узнав ему необходимое, ушел восвояси, не тронув ни его, ни семью. Каретный – дворянин, надо взять с него слово, что оставит всех в живых. – И что вы от меня хотите? – осторожно спросил Арсений Иванович. – Зачем подстроил то ограбление? – Не понимаю, о чем вы? – Ах, ты не понимаешь? – усмехнулся Карета и перевел револьвер на сыновей. – Кого из них любишь больше? Обещаю, что его пощажу. Катерина Леонтьевна, услышав угрозу детям, грохнулась на колени: – Умоляю, пощадите их. Меня убейте, меня. – Катя, встань. Я все расскажу, если дадите слово дворянина, что тут же уйдете и никого не тронете. – Я давно уже не дворянин, – напомнил Каретный. – А я всего лишь исполнял приказ. – Чей? – Крутилина. – Крутилин давно в могиле. Его уже не спросишь, зачем ему было засаживать меня на каторгу. – Повторюсь, дадите слово, что никого не тронете, открою вам эту тайну. – Клянусь! – Об этом попросила Крутилина княгиня Тарусова. – Александра Ильинична? – изумился Каретный. – Да. – Я не верю! Зачем? Почему? – Боялась, что превратите ее детей в революционеров. – Я не верю. Она была умной женщиной. – Почему была? Слава богу, жива до сих пор. Час назад с ней беседовал. – Княгиня в Москве? – Гостит у младшего сына. Его адрес на визитке. Визитка в кармане моей шубы. – Пригляди-ка за ними, – велел Каретный Захарке, выходя из гостиной. «Швейцар» улыбнулся беззубым ртом Катерине Леонтьевне, на которую постоянно поглядывал. – Ляг мордой на стол и задери-ка юбку. Живо, живо. А то обоих твоих щенков пристрелю. – Эй, погодите. Ваш приятель дал слово, – напомнил Яблочков. – А я его не давал. Помнишь папиросочку, который угостил меня, начальник? – Захарка? Захарка Петров? – узнал его Яблочков. – Сейчас я твою бабу моей папиросочкой попотчую. Что стоишь? Ложись, говорю. – Прошу, не надо, – прохрипел Яблочков. – Захарка, а ты знаешь, что Тейтельбаум тоже в Москве. – Он разве жив? – Да, – соврал Яблочков. – И невестка у него очень красивая. Идой звать. Их магазин на Большой Дмитровке. Как раз по пути к Тарусовым. Где же Каретный? Куда он запропастился? – Благодарствую, начальничек, Идочку тоже оприходуем. Мне долго ждать? – потряс он револьвером перед носом Катерины Леонтьевны. В уборной зашумел ватерклозет, Яблочков с облегчением выдохнул. Сейчас вернется Каретный… Но старший из мальчишек неожиданно поднял стул и запустил им в Захарку. Тот в ответ в него выстрелил. Катерина Леонтьевна с ужасным криком вцепилась ему в руку. Ворвавшийся в гостиную Каретный первым выстрелом оборвал жизнь ей, а вторым прикончил младшего из сыновей, пытавшегося убежать в детскую. |