Онлайн книга «Капкан времён»
|
В два часа ночи больница успокоилась. Главврач, срочно прибывший по вызову дежурного врача, порывался позвонить в милицию, но Максиму всё же удалось уговорить его не поднимать шум, сославшись на «секретный характер всего дела». В принципе, это была правда, хотя начальство Отдела пока пребывало в полном неведении относительно судьбы Гольцова. Когда суета наконец улеглась, Максим отослал подчинённых обратно в гостиницу, собираясь довести свое с Шаманом дежурство до конца, и в это время скрипнула дверь, раздались шаркающие шаги и в холл вышел… Арсений Васильевич Гольцов собственной персоной, в халате и шлёпанцах. Чекисты оторопело посмотрели на раненого, который должен был лежать в полной отключке. Даже невозмутимый при любых обстоятельствах Итигилов выглядел озадаченным. Максим вскочил: – Вы?! Арсений Васи… вы же должны… – Я здоров, - глубоким бархатистым - не своим голосом перебил его Гольцов. - Здесь что-то произошло? – Вас пытались… – Понятно. Кажется, вы снова спасли мне жизнь. Это уже превращается в норму, даже не знаю, как вас благодарить. Я бы хотел уйти отсюда. – Вы же… ранены… Гольцов улыбнулся, распахнул халат: бинта на его теле не было, а на том месте, где совсем недавно красовался послеоперационный шов, виднелся небольшой розовый шрамик. – Всё нормально, я вылечился. Оказывается, это совсем просто. Идёмте. Или необходимо получить разрешение местных властей? Из координаторской выскочила медсестра, в изумлении всплеснула руками: – Вы куда, больной?! Вам надо лежать! – Мы его забираем, - сказал Максим. - Здесь ему находиться небезопасно. – Но он ранен! У него… – Рана зажила. - Гольцов на мгновение показал медсестре свою грудь со шрамиком. - Не волнуйтесь, я могу ходить самостоятельно. Только верните мне мою одежду. – Я не могу, гардеробная закрыта… - растерялась медсестра. – Мы откроем, - сказал Максим, - при вас. – Но… – Ведите! В тоне Максима было столько начальственной уверенности, что медсестра повернулась и безропотно повела их за собой. Через несколько минут вылечившийся чудесным образом раненый и его сопровождающие покинули больницу. Максим думал сначала вернуться в гостиницу и до ждаться утра, но потом решил не рисковать и вызвал подчинённых: – Полундра! Всем сбор в холле гостиницы! В три часа ночи группа собралась в холле. Увиден свободно передвигавшегося Гольцова, члены группы опешили, но задавать вопросы не решились. – Возвращаемся, - коротко сказал майор. - Так как все в машине не поместимся, двое будут добираться своим ходом. – Почему двое? - проворчал Кузьмич. - Один только не уместится… – Останешься ты и… - Максим огляделся, - и ты. - Его палец указал на Писателя. – Понятное дело - самых беззащитных отобрал. – Помолчи! - оборвал Кузьмича Штирлиц. - Что случилось, командир? Почему кли… господин Гольцом здесь? – Он залечил рану самостоятельно. А поскольку мы не знаем, кто его хочет… гм-гм, нейтрализовать и какие силы брошены на это мероприятие, лучше перестраховаться. – Может быть, мы хотя бы доспим? - неуверенно проговорил Кузьмич. - Ночью ловить тачку до вокзал стрёмно. Да и там неизвестно сколько торчать… – Доспите. К обеду чтоб были в Управлении. – Само собой, - обрадовался лейтенант. - А всё же интересно, как ему удалось залечить рану? Никто Кузьмичу не ответил. Заняли места в кабине. За руль Максим посадил Штирлица, сам вместе с Гольцовым сел сзади: – Поехали. – Не заблудиться бы, я тут не ориентируюсь, - буркнул Герман Людвигович. – Сейчас налево, - подсказал Гольцов с отрешённым видом; он о чём-то размышлял, не вмешиваясь в разговоры окружающих, но не терял нить разговора. - На перекрёстке ещё налево, там дальше я скажу, куда ехать. Ночное движение в Муроме было несравнимо со столичным, поэтому выехали за город беспрепятственно. Одно время Максиму казалось, что их преследует какая-то белая отечественная «Лада», однако вскоре она свернула, и больше за кормой «Хёндэ» никто не засветился. – О чём думаете? - спросил Максим, когда Муром остался позади. Гольцов очнулся, провёл ладонью по лбу, смущённо улыбнулся: – Не поверите… детство вспоминал. Такая ночь ясная, звёзды… а я часто в школе телескоп брал домой, любил на звёзды смотреть. Шаман, сидевший впереди, рядом со Штирлицем, оглянулся. Его взгляд был полон подозрений, и Максим понял, что бурят чувствует биополе Гольцова. Но доставать сканер и включать не стал. – Может быть, расскажете всё же, почему вас преследуют эти типы? Арсений Васильевич потускнел, откинулся на сиденье. Молчал несколько минут. – Вы уверены, что вам это нужно знать? – Уверен! - твёрдо сказал Максим. - Это нужно не столько мне, сколько вам. Если мы не будем знать, что происходит, мы не сможем защитить вас от бандитов. – Это не бандиты - линоры, носители определённой программы. Они люди толпы, люди стаи, которых легко запрограммировать. - Гольцов криво улыбнулся. - А я люблю простых, искренних, скромных и добрых людей, твёрдых в своих убеждениях. Их нельзя купить или заставить предать, они переходят на другую сторону только добровольно. Часто - не понимая, что делают. – Я тоже люблю простых и добрых. - Максим загнал нетерпение поглубже, чтобы не спугнуть собеседника. - Люди толпы, как правило, не имеют души, они в какой-то степени биороботы. Гольцов посмотрел на него с любопытством: – С чего вы взяли? – Иногда мне удаётся почитать кое-какую специфическую литературу, открывающую другие горизонты. Может быть, именно поэтому я и работаю в Отделе. – Каком отделе? – Я уже представлялся, вы забыли. Наша служба занимается контактами с экстрасенсами, изучает паранормальные способности людей. На вас мы вышли по указке сверху, начальство вдруг выдало координаты и послало группу в Жуковский. – Я не экстрасенс. – Но «Беркут» реагирует на вас! – Я не экстрасенс, - повторил Арсений Васильевич, не уточняя, что такое «Беркут». - Я экзор. – Вот и расскажите об этом поподробнее. Гольцов снова замолчал на несколько минут. Ровно гудел двигатель, шуршали шины, лучи фар выхватывали впереди асфальт дороги, изредка отражаясь от столбов и указателей по обочинам. Наконец Гольцов заговорил: |