Онлайн книга «Бессердечно влюбленный »
– Признаюсь, мне нравится, что вы называете меня так, – рассмеялся мой директор, – но лучше по имени. И я ведь не три класса оканчивал. – Ой, простите… – залилась румянцем я, понимая свою бестактность. И тут он сказал то, чего по созданному в моей голове образу говорить не должен был: – А ещё я умею быстро пользоваться интернет-поиском. Набрал «самый богемный ресторан Парижа», и пожалуйста: адрес, карта, краткие данные. Надеюсь, тут кормят так же вкусно, сколь помпезно кричат о литературных мэтрах. Прошу, – он открыл передо мной дверь. И я снова почувствовала его тепло совсем рядом, а ещё мурашки и радостное головокружение, которое случается, когда кто-то удивляет тебя с позитивной стороны. Бездушный тиран никогда бы не признался в том, что он не самый-самый. А бессердечный самодур вряд ли стал бы подыгрывать мне во время нашей исторической экскурсии. Сладкий, с кислинкой вины привкус появился во рту и расплылся по груди: значит, я ошиблась?! * * * Жёлтые колонны по центру, непритязательная барная стойка, крошечные столики и красные диванчики тут и там. Здесь было людно и шумно, зато пахло вином и богемой. Вверх убегала узкая винтовая лесенка, тоже ярко-жёлтая. И мне, как обычно, захотелось туда, куда никто не суёт свой нос, – натура у меня такая. – Пройдёмте вон в тот угол, – направил меня Михаил, галантно тронув за локоть. И я поняла, что больше, чем секретная винтовая лестница, меня интересует этот человек. Потому что с каждой минутой я всё больше понимала, что ничего о нём не знаю, и вдруг очень захотелось разгадать, о чём он думает. Что скрывается за его зелёными радужками? Что ещё я представляла о нём неправильно? Он отодвинул для меня стул – тут, в укромном уголке кафе литераторов и гениев искусства диванчика не было. Зато стулья у круглого столика стояли так близко, что, сев, мы с Михаилом снова коснулись локтями друг друга. Я увидела его глаза, и во мне что-то вспыхнуло, стыдливое и сладкое, словно я уворовала этот взгляд и прикосновение. Поспешно отвернулась, рассматривая заведение века. Истинно французистые официанты – не юнцы, но мужи разного возраста, в том числе и убелённые сединой по вискам, курсировали по залу с подносами. Строгие и одновременно расслабленные, как умеют выглядеть только французы, в чёрных брюках и жилетках, в кипельно-белых рубашках и передниках почти до пола, официанты не стояли без дела ни секунды. Я раскрыла меню, Михаил тоже, только на английском. – Стейков тут не подают, – с разочарованием произнёс он и вскинул на меня глаза. – Да и ладно! Давайте закажем то, что нам порекомендуют? Тестировать Париж, так уж по полной. И до конца! Я с ещё большим удивлением посмотрела на него: нет, я совершенно не разбираюсь в удавах. И в биороботах… Он специально такой милый или забавляется? Но в лице и в голосе Михаила не было ничего саркастического. – Давайте, – ответила я, тая от внезапно окутавшего тепла. А у него пальцы красивые… Тем временем официант уже разливал нам по бокалам бордовое вино из фигуристой бутылки с этикеткой “Chateau Margot 1999”. – За Париж? – подняла я бокал, волнуясь. – За Париж, – ответил Михаил и одарил меня таким взглядом, словно уже где-то тайно под кустом выпил парочку бутылок. Разволновавшись окончательно, я выпила вино залпом, мгновенно чувствуя хмельную, горячую волну, растекающуюся внутри. Всё-таки воздух Парижа особенный: я, конечно, всегда быстро пьянею, но не настолько же! Ничего, сейчас заем… Я съем очень-очень много всего от шеф-повара. Михаил не стал пить всё сразу и просто смотрел на меня. И в кои-то веки пауза между нами не была наполнена войной и противостоянием. Не хотелось ничего про «знай наших» и никаких «à la guerre, comme à la guеrre» [26]. – О, – заметил Михаил, снова заглянув в телефон, – здесь, оказывается, вручают ежегодные литературные премии. Бегдебер организовал. Я его даже читал. Сумасшедший тип! На меня вдруг накатила смелость, и я заявила: – Следующую книгу я возьму и напишу на французском! Тоже сумасшедшую. И получу эту премию. – Вы?! Книгу?! Ещё одну?.. – Конечно, я же писатель! – выпалила я и тут же прикусила язык. Ой… В глазах Михаила мелькнуло что-то от хорошо знакомого мне удава, словно он рассматривал проект расширения завода, выискивая ошибку, а вовсе не меня. О, нет, не хочу обратно удава! Ситуацию нужно было срочно спасать, и я улыбнулась, краснея: – Точнее, я почти писатель… Пишу для себя. Но плох тот солдат, кто не мечтает стать генералом – ведь так? – Это верно. А о чём пишете? – О жизни. – Мои щёки горели, и для смелости я отхлебнула ещё вина, которое Михаил подлил мне в бокал, опередив официанта. – И о любви тоже, конечно… – Почему конечно? Люди живут, не задумываясь о ней, – улыбнулся он мягче и даже немного снисходительно, словно знал о жизни больше меня. С его улыбкой я почувствовала облегчение – кажется, пронесло! Но от подаренного с чужого плеча снисхождения не терпелось отказаться. – Человек не может без любви, – ответила я. – Может, поверьте. – Не поверю! – запальчиво сказала я. – Любовь ведь большая, это не только отношения между мужчиной и женщиной, это вообще всё вокруг: воздух, деревья, города… Вот этот стол, – я провела ладонью по тёплой деревянной поверхности, – кто-то сделал его с любовью, а потом с любовью купил… – А вдруг просто так взял первый попавшийся, по сниженной цене? – засмеялся Миша. – А разве в таком случае стало бы это кафе особенным? – С хитринкой склонила я голову и сама же поспешила ответить: – Нет. Людей тянет любовь, как бабочек свет. Им хочется туда, где хорошо, к тем, с кем хорошо. Ведь вы чувствуете, тут явно… – …всё преувеличено? В смысле раздут имидж хорошими рекламщиками. – Нет, тут атмосфера свободы. И тепла. Все общаются так легко, а знаете почему? – Потому что все довольны, что нашёлся столик в статусном месте в воскресенье? Я замотала головой и тронула пальцем его предплечье. – Посмотрите туда. Где край стойки и начинается сразу жёлтая лестница. Михаил развернулся всем торсом, и оказался ещё ближе ко мне, опёрся о столешницу рукой в миллиметре от моей. Жарко как! – На что смотреть? Я зашептала: – Видите полноватую женщину со светлыми волосами, носатенькую такую? Это явно хозяйка. – А вдруг уборщица? – О нет, к ней даже администратор обращался с особым почтением… – Да? Точно с особым? – Ну, практически как к вам на собрание ходят начальники отделов, и даже краснокожий вождь… |