Онлайн книга «Убийство в Невском переулке»
— Так оно и есть. В кабинет вошел Михаил, неся в руках поднос, на котором пристроились три стакана, блюдце с сахаром и баранки в глубокой миске. — Прошу, — он поставил принесенное на стол. — Значит, вы считаете, что машины в сарае? — Не исключено. — Мне нужна уверенность в этом. — Уверенность есть, — Миша размешивал ложечкой в стакане сахар. — Вы говорили про лаз? — он обратился к штабс-капитану, тот вместо ответа кивнул. — Лаз заканчивался дверью, вот за ней я слышал голоса. Для чего делать в имении такое, не тюрьма же, в самом деле? Шестьдесят первый год давно миновал. — Тогда, по вашим утверждениям, и типография, и краски там. А подозрительное поведение хозяина подтверждает его преступные намерения. — Которые воплощены в жизнь, исходя из найденного на квартире Левовского. — Правильно подметили, Василий Михайлович. — Как себя Фома Тимофеевич ведет? — Ни в чем нельзя его заподозрить, прямо-таки добропорядочный господин. Думаю, завтра стоит с ним познакомиться поближе, тем более что причина есть: Микушин чувствует себя гораздо лучше. Сейчас езжайте отдыхать, но с утра я жду вас без опозданий, а впрочем, Василий Михайлович, привезите сюда студента. — С утра? — Но не сейчас же? — Хорошо, кстати, господин Ильин служит у Петра Глебовича управляющим. В ДЕВЯТОМ ЧАСУ утра на следующий день Путилин в сопровождении четырех агентов, Ивана Ивановича и с бумагой от прокурора на арест господина Ильина подъехали к дому Бернардаки. На стук вышел сам хозяин в байковом халате, опоясанном витым поясом, и с подсвечником в руке: — Чем могу служить, господа? — Ваш постоялец у себя? — Фома Тимофеевич? А в чем, собственно, дело? — Так дома он или нет? — Извините, а с кем имею честь разговаривать? — Иван Дмитриевич Путилин, начальник сыскной полиции. Хозяин стушевался и постарался из себя выдавить почти шепотом: — Господин Ильин у себя, а что он совершил. — Не беспокойтесь, простая формальность. — Прошу, он занимает второй этаж, — он подвел к лестнице и указал жестом, из которого Путилин заключил, что Фома Тимофеевич наверху. — Благодарю. Иван Дмитриевич старался громко не ступать, вслед за ним поднимались агенты. На площадке было несколько дверей, Путилин обернулся и посмотрел на продолжающего стоять внизу хозяина. Тот показал жестом влево. Понятно. Не успел поднять руку, чтобы постучать в дверь, как она распахнулась. — Слушаю, — это вместо приветствия. Взгляд Ильина был таким колючим, словно обжег веткой крапивы. Лицо не отразило никаких чувств, эдакая гипсовая маска, но те пышные усы, о которых много сказано, круглое лицо и знакомый до ощупи шрам в четверть вершка, секущий бровь на две части… Одет он был в брюки и белую накрахмаленную рубашку со стоячим воротником. — Вы, как я понимаю, ко мне? Заходите, — говорил Ильин спокойно, без волнения, повернулся прошел в глубь комнаты, оказавшейся гостиной. — Так чем, господа, могу служить? — Я попрошу вас, господин Ильин, проехать со мною в сыскное отделение. — С кем имею честь беседовать? Путилин представился. — Даже начальник? И чем я мог заинтересовать вашу службу? — выдержке Фомы Тимофеевича можно было позавидовать. — У меня к вам несколько вопросов. — А разве нельзя решить сейчас? — Можно, — протянул Ильину две бумаги — одну на проведение обыска в комнатах, которые он занимал, вторую — на его арест. — Даже так? — на лице ни тени удивления. — Вы позволите мне одеться? — Пожалуйста. Наверное, в юности или в годы постарше Ильин имел отношение к военной службе, как показалось Ивану Дмитриевичу. Он оделся быстро, без лишних движений. — Я к вашим услугам, можете приступать, — и он присел на диван, закинув ногу за ногу, словно его это действо не касается. В качестве понятых позвали хозяина и его кухарку. Как Путилин и ожидал, два часа потратили впустую, ничего найдено не было. Ильин не настолько глуп, чтобы хранить компрометирующее его дома. — Проедем в сыскное отделение. — Возражать, думаю, бессмысленно? — Прошу, — начальник сыска пропустил вперед Фому Тимофеевича. Он оставался все так же спокоен, как непоколебимая скала в горах. В СЫСКНОМ ДЕЖУРНЫЙ чиновник доложил, что штабс-капитан доставил студента Микушина и ждет дальнейших указаний. — Я вызову, когда он мне понадобится. Путилин, сам указывая дорогу, проводил задержанного к себе в кабинет. — Присаживайтесь, господин Ильин, — предложил он Фоме Тимофеевичу. — Благодарю, но сперва разрешите снять пальто? — Да-да, пожалуйста. — Позвольте мне узнать, — обратился он к Ивану Дмитриевичу, — по какому случаю я, как государственный преступник, схвачен и доставлен к вам? — Вам положительно неизвестно, по какому случаю вы сюда прибыли? — спросил Путилин. — Иначе я бы вас не спрашивал. — Вы узнаете, — отвечал начальник сыска, — из тех вопросов, которые я буду иметь честь вам предложить… Вы находились в Петербурге с шестнадцатого по двадцать первое декабря? — Да. Я приехал сюда по своим частным денежным делам, в чем могу представить удостоверение. — В это время вы не имели свидания с неким господином Левовским? — Нет. — А вы с ним знакомы? — Почти нет. Я только видел его. Разве с ним случилось что-нибудь? — Да. Но вы потрудитесь обстоятельно рассказать мне: с какой целью вы видели господина Левовского, когда и при каких обстоятельствах? — Увы, господин Путилин, я не могу припомнить этих, как вы выразились, обстоятельств, — Ильин с некоей издевкой произнес последнее слова. — Я могу заключить из ваших слов, что в этом месяце вы не имели чести общаться с вышеназванным господином? — Вы поняли меня совершенно верно. — И господин Левовский не обращался в декабре к вам ни с какими просьбами? — Я могу повторить, что не встречался и не имел чести выполнять никаких поручений Сергея Ивановича, — несмотря на холодность, во взгляде мелькнула тень обеспокоенности. Путилин кивнул надворному советнику Соловьеву, чтобы он пригласил в кабинет приемщика заказов. Через некоторое время они вошли. |