Книга Срезанные цветы, страница 22 – Наталия Антонова

– И немудрено, – отозвался режиссер, – он владелец местного консервного завода и одного из крупнейших супермаркетов.

– Понятно, – сказал Наполеонов, недолюбливавший супермаркеты и привыкший к тому, что его мама Софья Марковна покупает продукты на рынке.

Однако с Полуяновым разговаривать ему придется все равно, и он решил не откладывать дело в долгий ящик. Марк Захарович Полуянов сразу отозвался на звонок следователя и предложил встретиться в его конторе. Так и сказал – в конторе.

Это вызвало у следователя некоторую симпатию к промышленнику – значит, не повелся мужик на густую пену иностранных слов типа «офис», «лизинг» и так далее. Контора Полуянова находилась в двухэтажном кирпичном здании на территории консервного завода.

Охранник тотчас пропустил Наполеонова, проинформировав хозяина, что к нему прибыл следователь. Кабинет Марка Захаровича располагался на втором этаже. Секретаршей оказалась не длинноногая большегрудая дива в короткой юбке, а степенная дама предпенсионного возраста в строгой серой юбке, кипенно-белой блузке и двубортном пиджаке из такой же ткани, что и юбка. Увидев Наполеонова, она тотчас поднялась, сказала, что Марк Захарович ждет его, и проводила следователя до двери кабинета.

Полуянов оказался несколько грузноватым мужчиной лет шестидесяти с крупными чертами лица, почти квадратным подбородком, седыми, но все еще густыми волосами. Его темно-карие глаза смотрели внимательно, но ненавязчиво. Увидев Наполеонова, он едва привстал из своего кресла и жестом пригласил следователя садиться.

– Говорить мы с вами будем о Машеньке, – неожиданно мягко сказал он.

– Да, о Марианне Завадской, – кивнул следователь и добавил: – Хочу заранее предупредить, что некоторые мои вопросы могут показаться вам нескромными, но задам я их не ради любопытства.

Полуянов махнул рукой и поморщился как от зубной боли:

– Приступайте.

– Как давно вы знакомы с Марианной Завадской?

– Десять лет.

– Вы были ее другом или любовником?

– Сначала другом… – выдохнул Полуянов и, не дожидаясь наводящих вопросов следователя, стал рассказывать: – Мы познакомились с Машей, когда я искал актрису для рекламы томатного сока. Она пришла на собеседование.

Наполеонов мысленно поаплодировал Марку Захаровичу за то, что тот не сказал «на кастинг».

Полуянов тем временем продолжал:

– Я к тому времени уже пять лет был в разводе, мои дочери выросли и жили за границей, бывшая жена – там же с одной из дочерей. Короче, я был абсолютно свободен, но, если бы даже и был женат… Я с первого взгляда запал бы на Машу. Она была необыкновенной девушкой – искренней, доверчивой и открытой навстречу миру.

Наполеонов не перебивал, хотя коллеги и режиссер охарактеризовали ему Завадскую несколько иначе.

– Я не взял Машу рекламировать сок, – звучал меж тем голос Полуянова, – я пригласил ее в ресторан, и она согласилась. В тот же вечер я предложил ей свое покровительство.

Марк Захарович усмехнулся.

– Маша спросила: «Хотите, чтоб я спала с вами?» Я даже немного растерялся после ее вопроса, но ответил честно, что хочу, но не настаиваю. Она спросила, в чем будет заключаться мое покровительство. Я ответил, что помогу ей устроиться в театр и стать одной из ведущих актрис. Она подумала несколько минут и сказала, что согласна, но попросила дать ей время привыкнуть ко мне. Я согласился, понимая, что гожусь Маше в отцы, и не каждая девушка может так сразу стать любовницей человека, которого практически не знает.

Полуянов замолчал. Следователь догадывался, что хозяин кабинета ушел в свои воспоминания, и не торопил его.

– Я стал ухаживать за Машей, заваливал ее подарками, цветами, драгоценностями, купил ей квартиру, обставил ее, вскоре у нее появилась своя иномарка. Как обещал, я устроил Машу в театр. Моя девочка, – проговорил он с особой теплотой в голосе, – завоевала признание зрителей уже после первой премьеры. Маша оказалась по-настоящему талантливой.

Полуянов сделал паузу, и следователь снова терпеливо ждал продолжения его рассказа.

– Через полгода мы стали любовниками, – наконец заговорил он, – еще через год у нас родилась дочь.

– Дочь? – не смог сдержать удивление Наполеонов.

– Да, прелестный ребенок, – мягко улыбнулся Полуянов.

– И где она теперь?

– Живет, ни в чем не нуждаясь, под присмотром моей младшей сестры. Маша не хотела афишировать рождение ребенка, и я не стал настаивать, – проговорил он, – тем более что на появлении малышки настоял именно я. Я очень хотел от Маши ребенка. Вы меня понимаете?

Если Наполеонов и не понимал Полуянова, то не стал его разочаровывать и коротко кивнул.

– Вот, наверное, и вся наша история… – вздохнул Марк Захарович.

– А вы не замечали, что с приходом успеха характер Марианны стал портиться? – осторожно спросил следователь.

– Напели уже? – грустно усмехнулся Полуянов.

Наполеонов промолчал.

– Конечно, Маша стала больше о себе понимать, – проговорил Марк Захарович, – но ее можно понять: она молода, хороша собой, талантлива, и успех слегка вскружил ей голову.

– А с дочерью Завадская часто виделась?

Хозяин кабинета помрачнел и ответил неохотно:

– Я уже сказал вам, что Маша скрывала рождение ребенка. Да и времени у нее для посещений не было.

– А вы часто посещали свою дочь?

– Конечно! А как же?! Машенька очень любит своего папочку, – проговорил он с гордостью.

– Машенька?

– Да, мы назвали дочь Марией.

– Насколько мне известно, Завадская по паспорту Марианна.

– Да, это я ее зову Машей. Звал… – поправился он.

– Дочь носит вашу фамилию?

– Да, я же сказал, что очень хотел этого ребенка.

– Как вы думаете, у Завадской были враги?

Полуянов покачал головой:

– Нет, не думаю, Маша никогда не жаловалась.

– Но не секрет, что она не ладила с коллегами.

– Что значит, не ладила? – спросил Полуянов. – Она не ссорилась с ними, просто некоторые из них страшно завидовали Машеньке.

– Зависть может быть опасным чувством, – заметил следователь.

– Если вы намекаете, что кто-то из них убил Машу из зависти, то выкиньте это из головы.

– Почему же, по-моему, неплохая версия, – невинно заметил следователь.

– Пустая трата времени! Ни артисты, ни режиссер, ни тем более обслуживающий персонал не могли убить Машу.

– У вашей протеже были любовники?

– Что?! – взревел Полуянов, приподнимаясь в кресле и весь краснея, как переспевший помидор. – Что вы себе позволяете?!