Онлайн книга «Солнечный круг »
И переломился пополам. Три других штурмовика сгинули в пелене экранов – возможно, им удалось уйти. – Я хочу, чтобы ты сдох, – сказала Кайра. – Вонючая, проклятая гиена. – А теперь не захлебнись блевотиной. – Он двинул штурвал. «Морфо», идущий и до этого с чудовищной скоростью, прыгнул вперед, будто камушек по воде – в едва открывшееся красное окно. Салон затрещал, зашипел, заискрился – каждым прибором, экраном, обивкой кресел, обшивкой стен, человеческой одеждой и обувью. Свет проникал сквозь зажмуренные веки, ослепительный, выжигающий. «Морфо» вращался в нескольких плоскостях, Кайру бросало то на стену, то на потолок, то на лобовой экран, ремни впивались каждый раз новой болью. Когда свет ушел, она смогла разлепить веки и не сразу, но вернуть себе зрение, – Из-Лета держал руки на штурвале, правую чуть впереди, левую позади. Включился оперативный экран – все системы флаера сигнализировали о катастрофе. «Морфо» давно должен был развалиться на части, но почему-то до сих пор оставался цел и продвигался в глубь аномалии, в самое сердце. – Что ты творишь?! Из-Лета пошевелил штурвалом, и «Морфо» понесся по несовместимой с жизнью траектории. * * * Это сошло бы за посмертный отдых, если бы не боль в руках и ногах и не блевотина на куртке. Пошевелившись, она поняла, что по-прежнему скована и пристегнута, встать не может и помочь себе – тоже. Она поняла, что флаер продолжает движение и что в салоне не совсем темно – мутно светят пустые экраны. Из-Лета сидел в пилотском кресле, положив обе руки на штурвал, глядя на оперативный монитор – черный, не рабочий. – Отвяжи меня! – Она дернулась, пытаясь высвободиться. – Мы сейчас упадем! Освободи мне руки хотя бы! Он не повернул головы: – Если мы упадем, все равно, свободны твои руки или нет. Флаер затрясся, как вездеход на груде развалин. Экраны загорелись ярче и снова потускнели: желто-зеленые, мутные, как речная вода. – Что происходит, ты можешь сказать?! Ты… Она осеклась. Вспомнила показания на мониторе. Искажения, помехи, черную стену посреди неба. Вспомнила, как переломился один штурмовик, а три оставшихся едва ускользнули. – Скажи спасибо овцемордым братьям, – сказал он, по-прежнему глядя в пустой монитор. – Они мне дали выбор: сдохнуть или прорваться через нестабильный туннель. Кайра долго молчала. Флаер раскачивался и трясся, вибрировал и потрескивал. Десять лет назад, когда аномалии впервые были описаны, старый инструктор в учебке проговорился, что трескучая дрянь может быть рукотворной. Что аномалии якобы создали ученые-гиены, экспериментируя с телепортацией, и за каждой аномалией, возможно, есть туннель, который прокалывает пространство. Кайре тогда очень не понравилась эта идея: по всему выходило, что разработки гиен зашли неприлично далеко, что вслед за опытами с телепортацией, пусть и неудачными, может появиться управляемая аномалия… Но скоро выяснилось, что аномалии поражают аппаратуру гиен с таким же успехом, как технику северян, и молния не разбирает, кого жечь. Слухи о тайных экспериментах гиен-ученых никогда не утихали, но Кайра не принимала их всерьез. – Значит, это правда, – сказала она шепотом. – Аномалии… дерьмо ваших умников. Гиены нагадили даже в небе. – Рот закрой. – Да пошел ты! Флаер тряхнуло так, что она чуть не прикусила язык. Мертвые экраны не реагировали. Возможно, камеры снаружи давно сгорели. – И где мы вообще находимся?! Он не удостоил ее ответом. Кайра попыталась вспомнить, что еще она слышала про туннели, спрятанные в аномалиях. Куда они ведут? Она умела контролировать страх, перегонять его в ярость, в решение, в действие. Но теперь невозможно было ни сражаться, ни бежать. Чтобы элементарно понять, что случится в следующую секунду, недоставало данных. – Где мы? – спросила она еще раз, не надеясь на ответ. – Какая разница? Система висит. Мы тянем на аварийном ресурсе. Осталось тридцать минут. Без перезагрузки ничего сделать нельзя. – Ну что же, – сказала она после длинной паузы. – Это хорошие новости. Мне такой вариант подходит больше, чем прежний. Флаер снова тряхнуло. – Отстегни меня, – сказала Кайра. – Зачем? – Чего ты боишься? Что я тебя задушу? Так мы все равно через тридцать минут упадем. Он снял руки со штурвала – оторвал одну за другой. Ткнул пальцем в сенсорный пульт. Браслеты на запястьях и щиколотках Кайры разжались. – Гораздо лучше. – Она принялась разминать руки. – Санитарный отсек работает? – Не можешь дотерпеть? – Не хочу умирать в блевотине и мокрых штанах. – Ну иди. Она отстегнула ремни, поднялась из кресла с третьей попытки, ухватилась за поручень, не упала. Дверь в конце салона показалась нарисованной на грязной бумаге. В санитарном отсеке пахло можжевеловым деревом. * * * Когда она вернулась, он по-прежнему сидел, положив руки на штурвал, но в его позе что-то изменилось. – Пристегнись, – сказал, не глядя на нее. – Зачем? Мы же все равно… – Пристегнись! Она демонстративно развалилась в кресле. – Как хочешь, но тебя размажет в фарш, – сказал он сквозь зубы. – Я перегружусь в полете. Ее теоретических знаний хватило, чтобы осознать бредовость этой затеи. После отключения системы флаер превратится в консервную банку, напичканную мертвой аппаратурой. К моменту, когда система заработает снова, консервная банка обернется горой хлама, живописно раскиданного по равнине… или горному склону. – Гениально, – сказала она, прокашлявшись. – Что за светлая мысль. Он мельком глянул на нее через плечо. Кайра подобралась под этим взглядом, облизнула губы: – А на какой мы высоте? И что внизу? И как долго система будет грузиться?! Он пожал плечами. Кайра поняла, что секунду назад почти поверила, что перезагрузка возможна. И что теперь ей горько, как ребенку, которому подсунули пустую конфетную обертку. – Ну давай, – она щелкнула ремнями, пристегиваясь, – покувыркаемся. Он снова мельком на нее взглянул; Кайра поудобнее устроилась в кресле, вытянула ноги, пытаясь расслабиться. В ее жизни были замечательные дни, хорошо бы их сейчас вспомнить. Например, когда командующий фронтом пожал ей руку в своем кабинете, велел секретарше принести чай и признался, что на таких, как Кайра, молодых профессионалах держится современная армия. Он сидел перед ней, боевой генерал, ее кумир, угощал печеньем, говорил, как с равной… |