Книга Лишние дети, страница 21 – Маша Трауб

– Прекрати немедленно! Ты уже взрослая! – Мама отцепляла мои руки от подола.

– Мамочка, не надо! Я не хочу! Я там умру! – плакала я так горько, как никогда раньше. Если честно, мне стало страшно до одури. Мама же не знала, что у нас попасть на пятидневку считалось проклятием и местом, откуда в нормальную группу дети не возвращаются.

– Лучше в больницу! Только не туда! Мамочка! Я могу сама домой возвращаться. Ты же знаешь, я умею дверь закрывать и открывать! – продолжала умолять я.

– Все, надоели твои капризы! Ты должна понимать – у меня работа. Командировка очень ответственная, я не могу отказаться.

– Пусть со мной кто-нибудь посидит. Я могу пожить где-нибудь. Только не надо на пятидневку. – Я уже не плакала, а поскуливала, понимая, что переубедить маму не сумею.

– Не говори глупости. Ты же знаешь, мне не с кем тебя оставить.

– Так не бывает! Не бывает! У других детей не бывает. – Меня начало тошнить от отчаяния и горя.

– Это уже решено. В пятницу я тебя заберу.

– А если не заберешь? Куда деваются дети, если их родители не забирают?

Никогда раньше я не задавалась этим вопросом. Но теперь мне стало совсем нехорошо. От ужаса я покрылась липким потом и еле сдерживала рвоту.

– Понятия не имею, – пожала плечами мама, подтверждая тем самым мои самые страшные домыслы.

Детей оставляют в саду? Одних? На все выходные? Даже без воспитателей? Или их выводят за ворота сада и оставляют там?

– Все, собирайся, мне тоже нужно успеть собрать вещи.

Я еле успела добежать до ванной, где меня вырвало.

– Ну вот, доистериковалась до рвоты, – строго сказала мама и велела идти спать.

Не знаю, как я пережила ночь с воскресенья на понедельник. Я плакала, не могла уснуть. В садик шла на ватных ногах, плохо соображая, что происходит, и по привычке свернула в сторону подъезда нашей группы.

– Нет, не сюда, дальше, – окликнула меня мама и повела туда, где я никогда не бывала – на задний двор детского сада, где особняком стояло еще одно здание, меньше нашего. Но веранда выглядела такой же, как наша. И подъезд тоже.

– Мама, не надо, я не хочу… – просила я всю дорогу.

– Хватит! Ты меня уже извела! Нельзя так безобразно себя вести. – Мама сильно дернула меня за руку.

Я вошла в раздевалку, такую же как наша. И группа такая же. Даже игрушки похожи. Столы, стулья. Мама помахала мне рукой и быстро ушла.

Я стояла посередине комнаты и не знала, на какой стул можно сесть. И что можно делать на пятидневке, а что запрещено.

– Привет. – Ко мне подошел Игорь Левашов.

Если честно, я хотела его обнять. Но нам, в старой группе, запрещали обниматься.

– Привет, – ответила я.

– Пойдем. – Игорь повел меня дальше и показал, где находится ванная, где туалет.

– А там что? – спросила я, показывая на закрытую дверь.

– Спальня, там кровати стоят. Их не убирают, как раскладушки в обычной группе.

– И кто это у нас здесь? – В группу вошла женщина. – Ты – Рита?

– Да, – выдавила из себя я.

– Ну и чего ты такая расстроенная? Плакала, что ли? Не надо. Вон, я смотрю, у тебя уже и друг есть. Игорек, ты все показал Рите? Молодец. А меня зовут Валентина Павловна, я ваша воспитательница. Так, что сегодня хотим делать? А давайте играть в «ручеек», в «третий – лишний» и в «колечко-колечко»?

Я, если честно, не понимала, что происходит. Валентина Павловна бегала с нами, прыгала, придумывала новые игры, оказавшиеся очень веселыми. Воспитательница не заставляла нас клеить аппликации и сидеть тихо. Все было наоборот.

– Ну, чего ты такая квелая? Сейчас мы тебя растормошим! – улыбалась мне Валентина Павловна и пыталась меня пощекотать.

Обед меня тоже поразил. Разрешалось садиться за любой стол и на любой понравившийся стул. Никакого стола для опоздавших не наблюдалось. Можно было брать сколько хочешь хлеба и просить добавку. Хоть какао, хоть каши. В нашей обычной группе хлеб выдавался по одному кусочку, а о добавке оставалось только мечтать. Поэтому на радостях я налопалась хлеба – съела аж три куска – и выпила два стакана какао.

– Ты что, с голодного края сбежала? – удивилась Валентина Павловна, но по ее голосу я чувствовала, что она не хочет меня обидеть, а наоборот, поддержать.

День пролетел незаметно, если честно. Я его плохо помню. Но в памяти осталось, что мне было совсем не страшно, а даже весело и очень понравилась воспитательница. Не существовало никаких запретов, она не ругалась, не кричала, но дети вели себя очень хорошо. Дети, кстати, тоже оказались обычными, нормальными, а не такими, как про них шептались. Никто никого не бил, не обижал, а наоборот, все хотели со мной, новенькой, подружиться. Когда время подошло к вечеру, я начала нервничать. Окна моей новой группы выходили на веранду заднего двора, поэтому я не видела детей из обычных групп, которых забирали родители и вели домой. Но я чувствовала, что сейчас самое время, все расходятся. Мне опять стало невыносимо горько.

После ужина Валентина Павловна разрешила всем сесть на ковер и начала читать нам вслух книгу. Читала она замечательно. Я заслушалась сказку про Кая и Герду и, не удержавшись, заплакала.

– Ну ты чего опять развела мокрое царство? – ласково спросила Валентина Павловна.

Я думала, она станет меня ругать за слезы, а она велела мне подойти и усадила к себе на колени. Воспитательница продолжала читать, а я сидела у нее на коленях. Это было настолько… странно, необычно. Мама давно не позволяла сидеть у себя на коленях, а Елене Ивановне такое бы и в голову не пришло. Я успокоилась и даже начала на себя злиться – ведь мне не должно нравиться на пятидневке, а мне понравилось! Даже очень. Но я все еще боялась оставаться на ночь.

– Ну, выбирай игрушку, с которой будешь спать, – предложила Валентина Павловна. – Или ты из дома свою принесла?

– Я не знала, что можно, – призналась я.

– Конечно, можно. Но, смотри, у меня для тебя есть медвежонок. Он на полке спит. Возьмешь его к себе в кровать? А то ему одному страшно. – Воспитательница протянула мне плюшевого медведя.

– Я не маленькая, – буркнула я.

– Конечно, ты уже взрослая. Но я, взрослая, и то сплю с игрушкой. У меня заяц. Такой страшный, уже весь ободранный, я с ним еще в детстве играла. И он до сих пор спит в моей кровати. Еще уши на подушке разложит так, что мне места не остается.

– Вы обманываете. Взрослые не спят с игрушками. И игрушки уши не разбрасывают по подушкам. Они не живые, – сказала я.

– Ну, некоторые не спят, а некоторые спят, только не признаются в этом. Мы же взрослые! – Валентина Павловна подмигнула. – А про зайца я тебе могу историю рассказать. Один раз я проснулась, а его ухо на моем лице оказалось! Уткнулся мне в щеку, как маленький. И если твой медведь сложит на тебя лапы, то я тебя предупредила! Не знаю, как этот медведь, а мой заяц еще у меня одеяло иногда отбирает, когда мерзнет.