Онлайн книга «Помнишь ли ты, Анаис?»
Настала ее очередь защищать Говенчика. – Нет, – сказала она, томно опустив лиловые веки. – Мы немного устали. Вчерашний подъем к висячим долинам нас доконал. А у вас в усадьбе так мило, что будет приятно провести денек здесь. – Угу. Работы только невпроворот, с ног сбиваюсь. Иной раз так хочется послать все к черту. Он поиграл у них перед носом своей железякой, как мажоретка жезлом. Ни Говен, ни Диана-Перль не посмели спросить его о жене. Каждый взмах кувалдой словно говорил: только заикнись о ней – размозжу тебе башку. Оба понимали, что впервые ни словом не обмолвились о мадам Лефевр, что само по себе не может не вызывать подозрений. Они простояли так целую вечность, не решаясь повернуться к нему спиной. Хозяин явно ждал, что жильцы поддержат разговор, и, не дождавшись, ушел первым, все с тем же хмурым видом. Когда они поднялись в свою комнату, Говен бросил гвоздодер на кровать и нежно обнял жену. – Давай еще подумаем… Не стану скрывать, моя Диана, не мне тягаться с этим животным, силы слишком неравные. Не лучше ли нам просто унести ноги и забыть обо всем? – И жить с таким грузом на совести? Невозможно! Она посмотрела на черную железку с раздвоенным загнутым концом, прятавшуюся в складках соломенно-желтого одеяла, как змея, под тяжестью которой просел песок. – Открой шкаф, Говен, и покончим с этим! – Минутку, милая. Я знаю, ты терпеть не можешь, когда я рассуждаю как учитель математики и картезианец [13], но иногда это необходимо. Если я открою шкаф этим гвоздодером, возможны два исхода. Всего два. И ни один мне не нравится. Или внутри нет никакого трупа, и тогда мы зря сломаем нормандский шкаф бедной мадам Лефевр, или там действительно спрятан не первой свежести труп, и в таком случае мы окажемся свидетелями преступления психопата, с которым нам придется оставаться наедине достаточно долго, пока не явятся полицейские… Диана-Перль потянула носом. Пахло тошнотворно и уже совсем не слегка. – Ты просто трус! – взорвалась она и принялась лихорадочно выбрасывать содержимое из комода и всех шкафчиков в комнате, в кухоньке, в ванной. Потом схватила тряпку и в поисках малейшего следа совершенного здесь преступления прошлась по всем предметам мебели и углам комнаты. Говен смотрел на нее ошеломленный, вздрагивая от каждого шороха. – Помоги мне, трусишка! – приказала Диана-Перль, уже не понижая голоса. Она хотела перевернуть матрас, но мешал балдахин. Через несколько минут общих усилий им это удалось. И оба оцепенели. Под матрасом была спрятана рубашка. Женская – белая, в кровавых пятнах, – похожая на те, что надевали когда-то на приговоренных перед казнью на гильотине. Еще одно доказательство… но гнилостная вонь исходила не от этой тряпки. И Говен принял решение. – Диана, – скомандовал он, – набери номер жандармерии Дудевиля. Как только я открою шкаф, звонишь туда и все объясняешь, потом выходим, вещи оставляем, идем к машине, держимся естественно, не бежим и не оглядываемся. Диана-Перль кивнула, дрожащей рукой сжимая телефон. Говен осторожно выглянул в окно. – Где он? – Не знаю, я не вижу его. – Ну и ладно! Говен взял гвоздодер двумя руками, прикинул фронт работ и решил начать с правой дверцы. Не успел он коснуться верхней петли, как дверца рухнула на пол. В следующее мгновение отвалилась вторая, за ней последовали все консоли и полки. Покачавшись, обрушились боковые стенки, и оставшийся без поддержки карниз с ужасающим грохотом упал с двухметровой высоты. Покатились по полу резные деревянные животные, искалеченные бабочки, безногие барашки, обезглавленные совы, расчлененные змеи. Карниз развалился на составляющие, как и панель одной дверцы. Катастрофа. Грохот наверняка эхом отозвался в самых дальних концах усадьбы. Убийца не мог его не услышать! Вот только убийцы-то никакого не было. Ни убийцы, ни трупа. На дне шкафа, на пожелтевшей тряпице, лежали две крысы и пять крысят. Мертвые, уже частично разложившиеся – наверняка поели крысиной отравы, разложенной по углам дома. Они-то и воняли. Говен, все еще с ломиком в руках, зашелся нервным смехом, не в силах остановиться. За спиной у них раздался рев: – Что вы наделали?! Не дожидаясь ответа, Лефевр рухнул на колени перед останками шкафа. С убитым видом он гладил рассыпанные деревяшки, дощечки, колышки, фигурки, все частицы пазла, который терпеливо собирали веками и в одну секунду разрушили – то ли в приступе безумия, то ли по недомыслию. Он долго сидел на полу, словно окаменев, потом повернулся к жильцам. – Как это случилось? Потрясенная Диана-Перль как-то вдруг забыла об исчезновении мадам Лефевр, упорной лжи мсье Лефевра, окровавленной рубашке… Все вытеснило чувство вины: она стала ребенком, разбившим вазу в ту самую минуту, когда домой вернулись взрослые. – Здесь… пахло, – сконфуженно призналась она, кивнув на мертвых крыс. – Я решил посмотреть, – добавил Говен. Он вытащил из-за спины гвоздодер. Лефевр таращил глаза – скорее удивленно, чем сердито, словно подобная глупость была выше его понимания. – Но почему вы мне не сказали? – с трудом выговорил Лефевр. – Я же каждый день спрашивал вас, все ли в порядке. Голос его был спокоен. Казалось, отчаяние в нем пересилило гнев. Ну что взять с городских идиотов! Говен молчал. Диана-Перль попыталась оправдаться: – Сказать по правде… вы будете смеяться… мы ничего не сказали, потому что подумали… Говен кашлянул и закончил за жену: – Мы подумали, что вы очень заняты! Мы… мы не хотели вас отвлекать. Диана-Перль не привыкла, чтобы ее перебивали, она надулась, но стерпела. Лефевр повернулся к руинам шкафа. Объяснения парижан были просто смехотворны и нелепы на фоне масштабов бедствия. – А ведь я вас предупреждал. Этот шкаф хрупкий, как стекло. Триста лет он принадлежит нашей семье. Разве я смогу его починить? Все пропало, все пропало… Диана-Перль не выдержала. Игнорируя гневный взгляд мужа, она схватила найденную под матрасом рубашку с пятнами крови и сунула ее Лефевру под нос. У них были смягчающие обстоятельства! Она преисполнилась решимости перейти в контрнаступление и настаивать на каждом пункте контракта, который обговаривался с его женой и не был соблюден… но тут заурчал мотор въезжающей в усадьбу машины и все обернулись к окну. |