Онлайн книга «Война демонов»
– За победу коммунизма на всей земле! – провозгласил он и отхлебнул водки. Потом закусил сухарем и куском вяленого мяса. Другой кусок дал Анчутке. – Жуй, чудовище. Нелюдь взял мясо, откусил кусочек и принялся меланхолично жевать. Пожевал-пожевал, а потом вдруг спросил: – А кто он? – Кто? – не понял Глеб. – Комунисма, за которого мы пили. – Коммунизм? – Орлов улыбнулся. – Ну, это, брат, такая штука… Даже не знаю, как тебе объяснить. – Чудовище? – подсказал Анчутка. Глеб качнул головой: – Да нет. – Человек? – Нет. Скорее… просто выдумка. О том, что когда-нибудь все люди на земле станут равны и никто никого не будет обижать. Анчутка подумал и сказал: – Это плохо. – Почему? – удивился Глеб. – Коли люди перестанут промеж собою драться, они начнут бить нелюдей. – Почему это? – Потому что кого-нибудь всегда бьют, – со вздохом ответил Анчутка. Глеб посмотрел на него удивленно: – А ведь ты прав. Сильные всегда обижают слабых. Так уж устроен мир. Давай еще по пятьдесят капель? – Давай, – кивнул Анчутка и подставил стаканчик. Глеб накапал ему водки. – Пей, Анчутка. Пей, пропащая душа. Глеб чокнулся с Анчуткиным стаканчиком своим кувшином, запрокинул голову, хлебнул водки и закашлялся. Водка стекла ему по подбородку за ворот рубахи. – Твою мать!.. – выругался Глеб. Анчутка испуганно вскочил с бревна и хотел дать стрекача, но Глеб поймал его за шиворот и снова усадил на бревно. – Не бойся, – произнес он миролюбиво. – Я сегодня добрый. Полгода назад я бы тебя шлепнул, не раздумывая. Открутил бы тебе башку и продал Баве Прибытку. Анчутка поежился и с тоской посмотрел в сторону стойбища. – Но сейчас я добрый, – повторил Глеб. – А знаешь, что меня сделало таким добрым? – Нет, – пробормотал нелюдь. Глеб поднял указательный палец и назидательно проговорил: – Любовь. Любовь вообще страшная сила, брат. Вот скажи мне, Анчутка, ты когда-нибудь любил? Нелюдь испуганно округлил глаза. – Вижу по глазам, что да, – заключил Глеб. Он усмехнулся и толкнул нелюдя плечом. – Наверное, она была какой-нибудь десятипудовой слонихой с тремя рядами грудей? Мелкие парни любят больших девок. Надеюсь, она не разбила тебе сердце?.. Нет? Ну и хорошо. Глеб снова приложился к кувшину. Поморщился, вытер рот тыльной стороной ладони и сказал: – Знаешь, дома… в моем времени… Там есть одна девчонка. Зовут Катя Королькова. Ты не подумай, у нас с ней ничего не было. И тут у вас тоже есть одна. Она очень похожа на Катьку. Не только лицом, но всем… Вот я и думаю: может, когда я смотрю на Диону, я вижу Катьку Королькову? Или, наоборот, когда я вспоминаю Катьку, то представляю на ее месте Диону? Понимаешь, о чем я? Нелюдь покачал головой и сипло пробормотал: – Нет. – Да… – вздохнул Глеб. – Это сложно. Я и сам разобраться не могу. Знаешь, о любви вообще нельзя говорить прозой. Только стихами. Вот, послушай… И медленно пройдя меж пьяными, Всегда без спутников, одна, Дыша духами и туманами, Она садится у окна… Ну, как тебе? Красиво, правда? – Правда, – кивнул коротышка. Глеб обнял его и потрепал за мохнатое плечо. – Я знал, что тебе понравится. Слушай, давай будем друзьями? У меня тут, в вашем гадюшнике, совсем нет друзей. Не то чтобы я в них нуждался, но все же… Так как? Будешь моим другом? Анчутка опасливо повел плечами и спросил: – А что мне за это будет? – Что будет? – Глеб хмыкнул. – Выиграешь путевку в Америку! А что, там сейчас хорошо. Могикане снимают скальпы с ирокезов. Ирокезы снимают скальпы с апачей. Жизнь кипит. Глеб отхлебнул из кувшина, поморщился и заел водку куском вяленого, подернутого плесенью мяса. – Какая гадость эта ваша заливная рыба… – с омерзением проговорил он. – Эх, сейчас бы копченой колбаски. «Брауншвейгской». Или, на худой конец, «Московской». Да что там копченой – простая варенка бы подошла. Эй, Анчутка, ты «Докторскую» колбасу ешь? – Ем, – кивнул, пьяно улыбаясь, нелюдь. – А маринованные огурчики любишь? – Люблю, – снова кивнул Анчутка, осоловело поблескивая глазами. – А селедочку с лучком? Потребляешь? Анчутка кивнул: – Потребляю. Глеб усмехнулся и хлопнул нелюдя по плечу. – Наш человек! Когда буду возвращаться домой, возьму тебя с собой. Познакомлю с друзьями… Яшка Фендель тебе понравится. Он тоже философ, как и ты. Глеб икнул и поморщился. – Слушай, а давай споем? Есть такая песня… Погоди, как же там. People are strange… When you’re a stranger Faces look ugly when you’re alone… Глеб оборвал песню и покачал головой: – Нет, эта песня для тебя сложновата. Давай что-нибудь наше, русское… Он положил локоть на колено, а щеку на ладонь и грустно запел: Ой, то не вечер, то не вечер… Мне малым-мало спалось. Мне малым-мало спалось. Ой, да во сне привиделось… Анчутка разомкнул губы и стал негромко подвывать. Глеб спел еще один куплет. По его теплой щеке, согретой жаром углей, скатилась слеза. 9 Ворон стоял у шатра Бычеголова и прислушивался к диким звукам, доносившимся с окраины поля, где устроился ходок Глеб-Первоход. В отблесках далекого костра были видны две фигурки, высокая и маленькая, марширующие вокруг шатра и горланящие песни на два голоса. Ветер донес до чуткого слуха Ворона обрывок какой-то абракадабры: Вот – новый поворот! И мотор ревет! Что он нам несет? Пропасть или взлет? Омут или брод?.. К Ворону подошел нелюдь Измар. Остановился, прислушался и удивленно спросил: – Чего это они? – Песню поют, – мрачно ответил Ворон. Измар нахмурился. – С каких это пор наш Кирлымкумайрген стал петь песни на языке русов? – Рус его водкой напоил, – сказал Ворон. – Водкой? В Гиблой чащобе? Где ж он ее достал? |