Онлайн книга «Темные врата»
Действительно, окна всех изб, докуда хватало взгляда, были наглухо закрыты ставнями. – Чего это они? – с хмурой растерянностью проговорил охоронец Бун. – В темноте-то сидят? – Может, случилось что, – предположил Саморад. Крысун встал на возке, оперся рукой на поручень и, легко перемахнув через него, мягко, по-кошачьи, приземлился на грязный снег. Бун посмотрел на хозяина удивленным и восхищенным взглядом. – Ловко ты это, – похвалил он. – Еще вчера был немощен, а тут гляди-ка. Крысун пропустил его слова мимо ушей. Он поднял голову, сдвинул шапку на затылок, открыв уши, и прислушался. Бун заметил, как легонько шевельнулись уши хозяина – прям словно у хищного зверя, прислушивающегося к звукам леса. Помимо этого странного шевеления Буна удивила и форма ушей Крысуна. Они были приподняты и заострены по верхним концам, будто кто-то взял Крысуна за верхние кончики ушей и несильно потянул, а потом так и оставил. И вдруг Крысун резко повернулся к одной из избушек и крикнул: – А ну – стой! Тщедушный мужичок, вышедший из-за угла, увидевший нежданных гостей и попытавшийся улизнуть, вынужден был остановиться. Он замер на месте, сгорбился, словно его поймали на чем-то дурном и непотребном, и испуганно глянул на приезжих через плечо. – Поди сюда! – приказал ему Крысун. – Живо! Мужичок несколько мгновений стоял в нерешительности, потом торопливо бросил что-то в снег, повернулся, предъявив на обозрение свое бледное безбородое лицо, и нехотя заковылял к возку. Остановившись в полутора саженях от возка, мужичок стянул с головы шапку и почтительно поклонился. Голова у него была лысая, как колено, а лицо – землисто-бледное, словно у смертельно немощного. – Назови себя! – потребовал Крысун. Мужичок поднял взгляд и послушно ответил: – Ероха я. Здешний плотник. – Почему хотел бежать? Мужичок отвел взгляд и глухо проронил: – Боюся. – Боишься? – Глаза Крысуна подозрительно сузились. Он повел носом, поморщился и сказал: – Ты скверно выглядишь. Болен? – Болен, – признался мужичок, по-прежнему не глядя Крысуну в глаза. – А другие? – Чего другие? – не понял мужичок. – Другие сельчане где? Почему на улицах пусто? – Так ведь это… Кто где. В основном-то по избам отлеживаются. – Мужик посмотрел, наконец, Крысуну в глаза и разъяснил: – Хворь по селу прокатилась, боярин. Многие слегли. Таперича лежат на печках да косточки греют. Охоронец Бун скользнул взглядом по трубам: дыма нигде не было видно. Он хотел сказать об этом хозяину, но понял, что тот и сам все заметил. – Так говоришь, кости греют? – Крысун нахмурился, отчего тощее, подозрительное лицо его стало еще более неприятным и подозрительным. – А печи они растопить, по немощи своей, видать, забыли? Плотник вновь отвел глаза и сжал в пальцах шапку. Бун с удивлением отметил, что ногти у мужика странные – давно не стриженные и жуткого синеватого цвета, словно у покойника. – С дровами-то нынче туго… – выдавил, наконец, сельский плотник. – Вот и не топят. С утра стены прогрели, а теперь тепло берегут. – Вот как, – неопределенно прознес Крысун и сделал незаметный знак Буну. Тот все понял – как бы невзначай прикрылся плащом и осторожно положил руку на рукоять меча, чтобы при необходимости мгновенно выхватить его и пустить в дело. – Допустим, дров у вас и впрямь мало, – снова заговорил Крысун, – а ставни зачем закрыли? – Так ведь это… – Мужик неловко переступил с ноги на ногу. – Хворь на солнышке нежиться не дает. Многим худо на свету. Иных, самых немощных и ослабших, солнечный свет до волдырей жжет. – А тебя? – прищурился Крысун. Мужик улыбнулся синеватыми губами и глянул Крысуну прямо в глаза. – Меня пока нет. Только зудит. Как бы в доказательство своих слов он поднял руку к лицу и остервенело поскреб ногтями щеку. Там, где прошлись острые ногти, затемнели царапинки, но кровь из них почему-то не выступила. Крысун чуть повел скулой в сторону начальника охоронцев и коротко выдохнул: – Бун! Охоронец молниеносно выхватил из ножен меч, шагнул к мужику и приставил острие клинка к его горлу. Плотник попятился. – Ты чего, ратник? – испуганно спросил он. – Чего колешься? Крысун сдвинул брови и гаркнул: – Теперь рассказывай правду! Что у вас тут творится? Мужик хотел ответить, но вдруг закашлялся кровью и вместе с кровью выкашлял на грудь несколько зубов. Купец Саморад, до сих пор сидевший молча и неподвижно, зашевелился в возке, а потом спрыгнул на землю и подошел к Крысуну. – Зачем понапрасну пытаешь мужика, Скоробогат? – спросил он. – Нешто сам не видишь, что с ним? Хвор ведь. – Вижу, что хвор, – сухо проговорил Крысун. – У него та же хворь, что и у нас. Мужик вдруг перестал кашлять, вскинул голову и устремил взгляд на Крысуна. Втянул ноздрями воздух и чему-то усмехнулся. Потом перевел взгляд на купца Саморада, снова понюхал воздух и нахмурился. – Ты чего это тут разнюхался? – гневно спросил у него Крысун. Мужик вдруг затрясся, повернулся и бросился бежать. Вопреки ожиданиям, бежал он быстро, гораздо быстрее, чем положено бежать хворому человеку. Да что там хворому – не каждый здоровый так быстро побежит. И снова уши Крысуна вздрогнули. Он еще выше приподнял голову и по-звериному понюхал воздух. Явно что-то почуял. Охоронец Бун хотел спросить, что именно, но тут почуял и сам. В ноздри Буну ворвался запах мертвечины. Избы Повалихи были забиты мертвецами. – Твою мать… – тихонько выругался Бун, со страхом глядя на черные избы. Лошади, впряженные в сани, вдруг зафыркали, задергали большими головами и забили по снегу копытами. – Вот и лошади почуяли, – пробурчал Бун. – Поздновато, – усмехнулся Крысун. Купец Саморад, толстый, растерянный, неуклюжий, отвел взгляд от ближайшей избы и, обескураженно глянув на Крысуна, спросил: – Об чем это вы? Что почуяли лошади? Крысун прищурил недобрые глаза: – А ты сам, что ли, не чуешь? Тот качнул головой: – Нет. Крысун и Бун переглянулись. Потом снова устремили взгляды на купца Саморада и принюхались, слегка раздувая ноздри. – От него не пахнет, – глухо сообщил Крысун. – Верно, не пахнет, – подтвердил охоронец. Потом, как-то странно уставившись на Саморада, добавил: – Пахнет другим. |