Онлайн книга «Горлов тупик»
|
Выехали на широкую пустую Ленинградку. Свет фар выхватывал из мрака монументальные сталинские фасады, спящие станции метро, стеклянную башню гостиницы у Аэровокзала. – А что, если эта безумная любовь существует только в ее фантазиях? – пробормотала Надя, глядя в окно. – В шестом классе сочинила себе папашу, английского лорда, на первом курсе – красавца-мужа. – Ну, муж у нее все-таки есть, и отец ее действительно англичанин, – тихо заметил Семен Ефимович, – насчет лорда она, наверное, слегка преувеличила. Надя ничего не ответила, раздраженно подумала: «Насчет отца тоже. Биологически – да, отец, но какое это имеет значение, если он даже не знает о ее существовании?» Тема отца волновала Лену лет с четырех. Надя врала разное, в зависимости от возраста. Сначала объясняла, что папа для рождения ребенка – предмет желательный, но не обязательный. Примеров детей без пап хватало и во дворе, и в детском саду. Во втором классе Лена узнала, что ее отчество «Васильевна», и смутный призрак папы стал тревожить ее все настойчивей. Пришлось придумать погибшего летчика-испытателя Васю, но вместо того, чтобы решить проблему, Вася потянул за собой длинный хвост вопросов, которые усложнялись с каждым годом. Ладно, погиб. Но куда делись его родители? И почему в метрике в графе «отец» стоит прочерк? Надя так устала сочинять все новые подробности биографии этого призрачного бедолаги, что однажды не выдержала и выложила правду. История о романтическом приключении во время Всемирного молодежного фестиваля летом пятьдесят седьмого, о знакомстве со студентом из Лондона по имени Безил Поллит, здорово взбодрила двенадцатилетнюю Лену. Она расспрашивала, как он выглядел, как одевался, какие у него были привычки, похожа ли она на него. Надя рассказывала все, что помнила, ну, почти все. Лена старательно учила английский, побеждала на районных олимпиадах, распевала песни «Битлз» и прицепила на ранец большой значок в виде флага Великобритании. Своего любимого плюшевого медвежонка Васю, с которым никогда не расставалась, переименовала в Безила. Однажды позвонила классная и попросила зайти в школу. Выяснилось, что Лена всем рассказывает, будто ее отец – английский лорд, и показывает открытки, которые этот лорд регулярно присылает ей из Лондона. Несколько штук отобрала у нее учительница математики на уроке. – Вот, полюбуйтесь. Классная вручила Наде стопку глянцевых цветных открыток: Биг-Бен, Парламент, Вестминстерское аббатство, дворцы, лужайки. На обратной стороне каждой красовался короткий текст, написанный по-английски, крупными печатными буквами, без ошибок: «Привет, моя дорогая дочь!.. Люблю, скучаю, твой папа Безил». Какой-то мальчик при всех заметил, что такие открытки продаются в «Доме книги». Лена вылетела из класса, найти ее удалось в подвале, в каморке уборщицы. Забилась там в угол и плакала. Надя и Семен Ефимович несколько вечеров шепотом обсуждали, как с этим справиться. В итоге выбрали самую мягкую, на их взгляд, тактику – просто попросили Лену не посвящать весь класс в сугубо личные, семейные дела. Разговор получился бестолковый, нервный. Лена порвала открытки, а заодно и пачку писем, которые писала папе Безилу и хранила в коробке из-под конфет, в ящике своего письменного стола, под старыми тетрадками и контурными картами. Вместе с бумажными клочьями в помойное ведро полетел латунный британский флаг, содранный с ранца. Медвежонок из Безила опять превратился в Васю. Потом несколько лет ни слова о папе-англичанине не произносилось, и вот недавно, когда Никите исполнилось полгода, Лена вдруг спросила: – Он похож на него? Надя сразу поняла, о ком речь, и пожала плечами: – Пока трудно сказать, слишком маленький. – Главное, чтобы не вырос таким, как он, – мрачно заявила Лена. – Каким? – Трусливым и подлым. Хорош лорд! Смылся, когда ты залетела. – Ну, во-первых, не каждый англичанин лорд, а во-вторых, он понятия не имел… – Откуда дети берутся? – О моей беременности он знать не мог, – терпеливо объяснила Надя, – я сама узнала только через месяц. Это во-первых, а во-вторых, если уж кто смылся, то я, а не он. Мы договорились встретиться, но я не пришла, потому что у бабушки случился сердечный приступ. – Ладно, – кивнула Лена, – в Банном телефона не было. Но он же знал твой адрес. Мог бы сам прийти… – Значит, не сумел. – Почему? – Фестиваль закончился, вероятно… – Вероятно, не захотел! – резко перебила Лена. – Уж написать тебе потом точно мог! – После твоего рождения мы переехали на Пресню, дом в Банном снесли. Может, он и писал, но письма приходили на несуществующий адрес. – Хорошо, допустим. А свой адрес и телефон почему не оставил? – Я же сказала, мы не попрощались. – А если бы оставил? – Я бы не решилась писать. – Почему? Надя усмехнулась: – Советский инстинкт. Прошло слишком мало времени после смерти Сталина. Да, Москва тем летом была полна иностранцами, но все отлично помнили, как за общение с ними шили шпионаж и расстреливали. – У бабушки поэтому приступ случился? Испугалась, что у тебя роман с иностранцем? – Мг-м. Бабушка и дед очень сильно испугались. Да и все равно, не было у нас с ним никакого будущего. Он не смог бы здесь жить, а меня бы вряд ли к нему выпустили. – Из-за этого? – Лена тронула шрам на ее запястье. Надя кивнула. Лена помолчала, подумала и спросила: – Мам, а сейчас ты что-нибудь к нему чувствуешь? – Ничего, кроме благодарности. – За что же? – За то, что появилась ты. – Ну, знаешь, ему это большого труда не стоило! * * * В трубке дребезжали длинные гудки. Юра нажал отбой и набрал домашний номер в третий раз. В отделе, в его сейфе, не оказалось ключей от квартиры. Он так хотел спать, что не сразу вспомнил: когда улетал, по-тихому отдал их Глебу, тот свои потерял, а Вера в таких случаях сильно ругалась, называла Глеба безответственным разгильдяем. – Совсем вырубаетесь, товарищ полковник, – дежурный смотрел на него с жалостью, – может, покемарите в комнате отдыха? – У меня чемодан в багажнике. – Юра все не выпускал трубку, упрямо крутил диск. – Поднимем сюда ваш чемодан, шофера отпустим. Либо звук у телефона выключили, либо дома нет. – Я матери звоню. Она ответила после третьего гудка и так вскрикнула, услышав его голос, что он испугался, не станет ли плохо с сердцем. – Все хорошо, Юрочка, они уехали в Раздольное, на лыжах кататься, – объяснила она, отдышавшись. – Каникулы школьные, забыл? Вера взяла неделю за свой счет. |