Книга Вселенная сознающих, страница 147. Автор книги Фрэнк Герберт

Но Макки сейчас меньше всего интересовали красоты природы – он пытался осмотреть все углы комнаты сразу. Он видел пан-спекки пятого пола в компании с хранителем эго четвертого пола. Это могло означать лишь то, что колыбель клана с тремя спящими пан-спекки находится неподалеку. По всем статьям это место представляло опасность для того, кто не был защищен узами дружбы и общими интересами.

Пан-спекки приносили исключительную пользу универсальному человеческому обществу, в котором все они вращались. Разве какой-нибудь другой вид умел столь утонченно решать, когда помочь, а когда помешать? Кто еще мог отправить важного члена группы на чрезвычайно опасное задание, не боясь при этом утратить приобретенные им знания?

В группе всегда был спящий, готовый занять место пропавшего.

И все же у пан-спекки были свои странности. А иногда их терзал поистине странный голод.

– Ах, Макки.

Слева послышался низкий мужской голос. Макки повернулся, разглядывая существо, которое вошло через дверь, вырезанную в цельной глыбе искусственного изумруда мятно-зеленого цвета.

Существо имело гуманоидный облик, но фасеточные глаза выдавали в нем пан-спекки. С виду оно походило на хорошо сохранившегося мужчину-землянина (за исключением сине-зеленых глаз) неопределенно-среднего возраста. Тело, одетое в желтые лосины и безрукавку, выглядело по-своему изящным. Квадратную голову венчали коротко стриженные светлые волосы, на лице выделялись крупный нос и толстогубый рот.

– Я – Пантор Болин, – представился пан-спекки. – Добро пожаловать в мой дом, Джордж Макки.

Макки немного расслабился. Пан-спекки были известны тем, что соблюдали закон гостеприимства, если уж допускали кого-либо к себе домой… и если, конечно, гость не нарушал их правила.

– Для меня большая честь, что вы согласились принять меня, – сказал Макки.

– Это честь для меня, – сказал Болин. – Мы давно считали вас человеком, который хорошо разбирается в пан-спекки. Я с нетерпением ждал возможности поговорить с вами наедине. – Он указал на собако-кресло, стоявшее у стены справа от него, и щелкнул пальцами. Полуразумная мебель приблизилась к Макки. – Прошу вас, присаживайтесь.

Слегка обеспокоенный замечанием Болина по поводу «разговора наедине», Макки опустился на собако-кресло и гладил его до тех пор, пока то не приняло желаемую форму.

Болин уселся напротив. Между их коленями оставалось не больше метра.

– Наши эго когда-нибудь оказывались рядом? – спросил Макки. – Вы как будто узнали меня.

– Узнавание происходит на более глубоком уровне, чем эго, – сказал Болин. – Не желаете объединить личности и исследовать данный вопрос?

Макки облизнул губы. Это была деликатная тема для пан-спекки, у которых единое эго каким-то образом перемещалось от одного члена группы к другому по мере того, как они проходили свой жизненный цикл.

– Я… э… как-нибудь в другой раз, – сказал Макки.

– Хороший ответ, – согласился Болин. – Если когда-нибудь передумаете, моя эго-группа сочтет это исключительной честью. У вас очень сильная личность. Достойная всяческого уважения.

– Я… чрезвычайно польщен, – сказал Макки.

Он нервно потер челюсть, понимая, что этот разговор таит в себе определенные опасности. Каждая группа пан-спекки ревностно оберегала свое блуждающее эго. Эго наделяло своего хранителя острым чувством чести. Расспрашивать об этом можно было лишь посредством стереотипных вопросов, которые Макки уже задал. И все же если данный индивид принадлежал к пентархии, в жизненном цикле которой содержался пропавший чрезвычайный агент саботажа Наполеон Билдун… это многое бы прояснило.

– Вы гадаете, можем ли мы на самом деле общаться, – сказал Болин.

Макки кивнул.

– Концепция человечности, – сказал Болин, – вернее, наш термин, который примерно переводится как единодушие, – вмещает множество различных форм, систем жизни и методов мышления. И все же мы никогда с уверенностью не могли ответить на этот вопрос. Это одна из причин, по которой многие из нас приспособились к вашей форме жизни и вашему метаболизму. Мы желали испытать на себе ваши сильные и слабые стороны. Это помогает… но решение далеко не идеальное.

– Слабые стороны? – настороженно спросил Макки.

– Гммм, – промычал Болин. – Понимаю. Чтобы рассеять ваши подозрения, я скоро переведу для вас один из наших крупнейших трудов. Он называется приблизительно так: «Эволюционное влияние слабостей». Сильнее всего наши два вида связывает, например, то, что и тот, и другой произошли от чрезвычайно уязвимых существ, прикованных к земле. Самый утонченный механизм защиты этих существ развился из социальной структуры.

– Я бы с большим интересом изучил этот перевод, – сказал Макки.

– Вы предпочитаете продолжать обмен любезностями или хотите изложить суть своего визита сейчас? – спросил Болин.

– Мне… э… поручили разыскать пропавшего агента нашего Бюро, – сказал Макки, – и убедиться, что это… э… что агент не пострадал.

– Вы очень тонко избегаете гендерных местоимений, – сказал Болин. – Ценю деликатность вашего положения и ваш хороший вкус. Пока что я скажу вот что: пан-спекки, которого вы ищете, в данный момент не нуждается в вашей помощи. Однако ваше беспокойство оценено по достоинству. Об этом будет сообщено тем, на кого это окажет наибольшее воздействие.

– Очень рад это слышать, – ответил Макки, гадая: «Что он на самом деле имеет в виду?» Эти размышления навели его еще на одну мысль, и он сказал: – Когда я натыкаюсь на проблему межвидового общения, то вспоминаю старую культурную притчу.

– Правда? – Болин выказал вежливое любопытство.

– В ней говорится о двух практикующих ментальное лечение людях, которые каждое утро встречались по пути на работу. Они знали друг друга в лицо, но не были близко знакомы. Однажды утром при встрече один из них повернулся и сказал другому: «Доброе утро». Тот не стал отвечать, продолжив путь, однако спустя какое-то время остановился и, обернувшись, уставился в спину человеку, который с ним поздоровался. «Что он на самом деле имел в виду?» – спрашивал он себя.

Болин усмехнулся, а потом и вовсе расхохотался. Он смеялся все громче и громче, держась за бока.

«Не такая уж смешная история», недовольно подумал Макки.

Смех Болина стих.

– Очень поучительная история, – сказал он. – Я перед вами в долгу. Эта притча показывает, что вы осознаете, сколь важно при общении понимать личность собеседника.

Правда? – удивился Макки. – Каким образом?

И Макки задумался о том, как пан-спекки передавали единичную эго-личность от одного индивида другому в границах жизненного цикла пяти различных протоплазменных форм. Он задумался о том, каково это – отказываться от личности, чтобы стать пятым полом, каково передавать искру эго недавно достигшей зрелости форме из вертепа. Неужели пятый пол добровольно становится сиделкой, питая личность трех единиц, спящих в колыбели?