Онлайн книга «Учись слушать. Серфинг на радиоволне»
Она почему-то ответила: – Не выйдет. Потом мне объясняли, вроде Камбурова подписала какую-то мятежную петицию – то ли в защиту прав человека, то ли против того, чтобы вводить наши войска куда ни попадя… – Эт-то мы еще посмотрим! – я почувствовала себя Дон Кихотом с медным тазом на голове, скачущим защищать свою несравненную Дульсинею. – Где встречаемся? – Я сегодня выступаю на вечере в Колонном зале. Так – сборная солянка… Можем встретиться в полшестого на «Площади Свердлова». Я буду в белом милицейском тулупе. – Вот и я тоже, – обрадовалась я. У меня как раз белая дубленка-самопал, скорняк на станции Болшево продал из-под полы. А сама подумала: «Да я вас и в космическом скафандре узнаю». В метро народу! Все с работы возвращаются. И в людском водовороте, никем не узнанная, поджидает меня певица Елена Камбурова. Мы поприветствовали друг друга: я – восторженно, Камбурова – нейтрально. И зашагали в милицейских тулупах деловыми походками прямо в служебный вход Колонного зала. У нее на плече сумка с концертным костюмом. У меня «Репортер». Я на седьмом небе от счастья. А она, я вижу, мрачнее тучи. Тут она мне и говорит: – У меня аккомпаниатор заболел. – Вот черт, – говорю, – а что же делать? – Просить кого-нибудь придется. Как я этого не люблю! – Кто ж любит, – сказала я понимающе. Ну, мы пришли, скинули тулупы. И с места в карьер начали беспокоиться насчет аккомпаниатора. Все ходят довольные – Иосиф Кобзон, Лев Лещенко, Валентина Толкунова. А мы с Еленой Камбуровой все в заботах, глядим на них исподлобья и держимся особняком. Я даже не помню, поздоровались мы с кем-нибудь или нет. Как в разных мирах несоприкасающихся. К нам вышла женщина – как говорится, без праздника в душе. И строго сказала: – Давайте ноты, попробуем. Камбурова протянула ноты и понуро поплелась за ней к роялю. Невооруженным глазом было заметно: эти люди не созданы друг для друга. Что и не замедлило подтвердиться. Аккомпаниаторша играла то слишком громко, то не в меру акцентированно, то чересчур бравурно – словом, однозначно. Не было в ней трепетности, зыбкости, вот этой игры теней и лунного света, присущей Камбуровой, шелеста листвы или звука набегающей волны. И в то же время – темной глубины, безутешности, неутоленности. Короче, «Капли датского короля» в ее исполнении смотрелись обычной валерьянкой. Я сидела в углу на столе и переживала за Камбурову. Она пробовала и так, и эдак, приноравливалась, обрывала и начинала сначала. Иногда она бросала на меня взгляд утопающего. А я ей подавала ответные знаки: мол, ничего, все образуется, только не надо отчаиваться. О, не так уж и плохо! Хочется думать, ей было чуть легче оттого, что в эту трудную минуту на чужом для нее празднике, подчеркнуто официозном, в парадном, чрезмерно освещенном тяжелыми хрустальными люстрами, многолюдном Колонном зале, за кулисами, на обшарпанном столе, свесив ноги, сидел один человек, который ее понимал. Расстроенная, рассерженная, Камбурова переоделась в бархатный костюм и шелковую кофту с жабо. Черным карандашом подвела глаза – вот и весь грим. Тут ее объявили. Она отправилась на сцену, а я в зрительный зал. Это была полностью не ее публика. Неодолимая пропасть лежала между зрителями и певицей. Колонный зал показался мне драконом, которому привели на съедение принцессу. Качает ночь в окне фонари, но уже без тебя, Мари! Светло и огни, к чему мне они без тебя? Слышишь, Мари?.. Молитвы, сны, слова, алтари – это все суета, Мари… – пела Камбурова, будто потерявшаяся на огромной сцене, – песни из спектакля «Глазами клоуна» Генриха Бёлля. В них слышались и вызов, и мольба, и горечь, и неусыпная боль, нежность и какая-то светлая печаль. Однако публика громко разговаривала, кашляла, шуршала обертками от конфет… Я включила магнитофон, пытаясь записать это удивительное пение, но оно почти не пробивалось сквозь глухую стену равнодушия зрительного зала. Ваши надежды и ваши желания, зимние сны… Ах, набирайтесь терпенья заранее, ждите весны! Только весною в снегу обнаружится горстка травы, Только весной кто-то кружится, кружится, кружится …Без головы!.. В черном бархате она казалась нарисованной тушью на полях стихотворения чьей-то легкой рукой. Ее не слушают? Ну так что ж? Разве это важно? Стоит ли соловью заботиться о таких вещах? В кольце непонимания: впереди – «закрытая» публика, за спиной – беспонтовая аккомпаниаторша, ни к дереву прислониться, ни на камень опереться. Ясно, что пора сматывать удочки. Но, возвысив голос, Камбурова запела «Песню клоуна»: Я клоун, Я затейник Я выбегаю на манеж не ради денег! А просто Ради смеха: Вот это клоун, вот потеха, вот чудной!.. Быть может, Когда я вот он – Одной печалью станет меньше у кого-то. Выходит ровным счетом На свете больше станет радостью одной… Увы, публика осталась безучастной к переживаниям доброго клоуна. Мало того, она откровенно заскучала. Хорошо что не затопала ногами, а ведь могла бы и помидором бросить. Вот такие простые, жестокие люди сидели в креслах Колонного зала Дома союзов. Я скорее побежала за кулисы. Ни слова не говоря, мы с ней надели наши милицейские тулупы и стали спускаться с лестницы, а вслед нам неслось: – Стою на полустаночке, в цветастом полушалочке, а ми-имо-о про-олетают поезда. А рельсы – так уж водится, за горизонтом сходятся, где-е ж вы, мои весенние года-а? – Вот это они будут слушать, – горестно произнесла Камбурова с видом гонимого ветрами короля Лира. Боюсь, того праздничного вечера в Колонном зале Дома союзов хватило, чтобы погасить мою иллюзию – мол, актрисой быть лучше, чем «трое суток не спать, трое суток шагать ради нескольких строчек в газете…». Жаль, я тогда еще не слыхала о четырехкратном отрицании тибетского мудреца Нагарджуны: – Ни это, ни то, ни оба, ни один из них. * * * Время ускорилось, возникло множество станций, где царят диджеи, сплошь прямая трансляция, обстановка на дорогах, реклама, сверхскоростной обзор событий, шутки, приветы. Появились самые короткие видеоформаты: Vine – 6 секунд, Coub – до 10 секунд. В Instagram можно монтировать видео, держа палец на экране, – революция! Кажется, времена, когда медиа были сферой профессионалов, позади. Наступила эра нового социального софта. Фотография плюс небольшое текстовое пояснение – вот главный новый медийный жанр. И небольшие комментарии в придачу. |