Книга Последняя из рода, страница 2 – Кэтрин Эпплгейт

А самое важное – что им никогда не доверяли и их всегда боялись.

Я выглянула из улья урсусов. Солнце поднялось ещё не очень высоко.

Звук приближался, и вот они показались прямо над ульем.

Флайны!

Кажется, их было четыре… три – точно, с широкими длинными хвостами и блестящими крыльями, которыми они рисовали в полёте изумительные радуги из нитей солнечного света, пробивающегося сквозь листву деревьев. Скорее всего, они, как любители мёда и большие умельцы что-нибудь умыкнуть, подумали, что в улье всё ещё хозяйничают урсусы.

Несмотря на сильный ветер, они удивительно легко и бесшумно парили в воздухе прямо над нашим домиком, словно огромные колибри.

– Бикс, – послышался тихий, но в то же время встревоженный и строгий голос. Я обернулась к маме, которая спешила ко мне. Вид у неё был измученный, золотистая шёрстка испачкалась и от этого потемнела, хвост опущен.

– Флайны, Майя! – прошептала я.

Она проследила за моим взглядом.

– Какие красивые. Скорее всего, направляются на север. Они улетают как раз в это время.

– Мне бы тоже так хотелось.

– Да, нам сейчас приходится непросто. – Она погладила меня по спине. – Особенно моей малышке.

– Я не малышка.

Мама слегка подтолкнула меня носом.

– Согласна, уже не совсем малышка.

Я вздохнула, прижимаясь к ней. Она была тёплая и уютная, как ласковое солнце.

– Мне скучно, Майя. Хочется веселиться. Бегать за своим хвостом. Узнавать что-то новое. Хочется отправиться навстречу приключениям и показать всем, какая я смелая.

– Пока не время показывать свою смелость, – сказала она мягко. – Не сейчас.

– Но старшие дразнят меня малявкой. И слабачкой, – захныкала я. – Они говорят, что я задаю слишком много вопросов. – Мне вдруг понравилось себя жалеть. – Ненавижу себя.

– Бикс, – ответила мама, – никогда так не говори. Ты такая одна, и на всём белом свете другой тебя нет. И мне очень нравится, что ты задаёшь много вопросов. Ведь только так мы чему-то учимся. – Она помедлила. – Я тебе кое-что расскажу. Твои братья и сёстры об этом пока не знают.

Я навострила уши.

– Прошлой ночью был совет стаи. Сегодня на заходе солнца мы покидаем эти места и отправляемся на север, как флайны. Нас поведёт Миксо. Она говорит, что тут, на юге, поиски сородичей пора заканчивать.

Миксо была нашим следопытом и обладала самым острым нюхом и чутьём в стае. Она обошла немало мест в поисках даирнов. Несмотря на слухи, что даирнов здесь видели, никто из них нам так и не встретился. Нас уже осталось всего двадцать девять.

– Путь будет трудным и долгим, – заключила мама. – Мы хотим найти Первое Поселение.

– Но ведь Дэлинтор говорил, что они вымерли, – вспомнила я историю про Первое Поселение – предков даирнов, мигрировавших в Недарру давным-давно. При том, что я люблю сказания больше всех остальных в нашей стае, я вынуждена признать – это ужасно скучное:

Я помнила только эту строфу. На уроках, когда мы учили сказания, Дэлинтор разрешал нам рисовать карты – иначе я засыпала бы. Большинство учеников именно так и делали.

– Майя? – не могла я угомониться. – Ты и правда думаешь, что на севере есть поселение?

Мама задумчиво посмотрела вдаль, через луг, на чернеющий и шумящий на ветру лес, и ничего не ответила.

– Всё возможно, – немного погодя всё-таки произнесла она.

Даирны никогда не лгут. Какой в этом смысл, если мы сразу видим ложь – причём неважно, даирн врёт или кто-то другой.

Представители ни одного класса не обладают такой способностью, которую Дэлинтор называл «тяжкой ношей», хотя я не совсем понимала значение этого выражения.

Однако то, что мы никогда не лжём, совсем не значит, что мы не можем надеяться.

– Но ведь ты же так не думаешь? – настойчиво продолжала я, заранее зная ответ.

– Не думаю, крошка моя. – Она говорила почти шёпотом. – Но, возможно, я ошибаюсь.

– Я уверена, что ты ошибаешься. Уверена, мы найдём сотни даирнов. Нет, тысячи! – Я постаралась взять себя в руки. – Почему нам нельзя хотя бы надеяться на это?

– Надеяться можно всегда, Бикс, – ответила мама. – Пока жизнь это позволяет.

Она снова нежно прижала меня к себе.

– А сейчас живо спать. Нам предстоит идти всю ночь.

Над головой по-прежнему кружили флайны, то снижаясь, то взмывая ввысь.

– Разреши мне ещё чуть-чуть тут побыть, Майя, – умоляла я.

– Только чуть-чуть, – сказала она, – и смотри никуда не суй свой носик. – Она собралась было уходить, но на секунду остановилась. – Я очень тебя люблю, крошка моя. Всегда это помни.

– И я тебя очень люблю, Майя.

Флайны ещё долго кружили над нашим пристанищем. Возможно, их восхитила трогательная сцена между нами – двумя даирнами. А может, они просто наслаждались теплом, исходящим от прогретого солнцем улья.

Я уже хотела вернуться в улей, как что-то – странное и неуловимое – привлекло моё внимание.

Это был не звук и не запах.

Скорее, моя интуиция: я ощутила, что рядом кто-то есть.

Я вышла на луг – за ним чернел лес, а дальше простиралось море.

Я попыталась понять по запахам, которые нёс ветер, что это. Воздух наполнен историями.

Так что же это? Трифоксы? А может, бриндалеты? Ветер метался из стороны в сторону, поэтому определить запахи было трудно.

И меня манил лес: не говоря ни слова, он будто приказывал, и устоять я не могла.

Солнечный свет золотыми нитями прошивал листву. Никогда ещё я не была там днём, только глухой ночью.

– Нет, – сказала я сама себе. Нам строго-настрого наказано не уходить одним, особенно днём, да ещё и не сообщив никому.

И я слушалась, не уходила – ну разве что иногда.

А бывало, набравшись храбрости, удирала к ручью с его волшебными зелёными пузырьками. Или пыталась подружиться с зебровой белкой и её бельчатами. А вчера я навестила куст звёздочковых цветов, которые пахнут полынью и морем. Там я славно побегала за своим хвостом!

Но все мои вылазки всегда заканчивались хорошо. Я никогда не уходила слишком далеко. Ведь как ещё можно познать мир, если не посмотреть на него?

Я понимала, что сейчас не должна идти. И всё же, перед тем как отправиться в дальний путь и снова поселиться вдали от дневного света, разве не здорово было бы взглянуть на море, только одним глазком, не ночью, а днём? Ведь я видела его только под звёздным небом.